Дворцовые интриги на Руси - [8]

Сон Мала, как говорится, был в руку. Ольга предлагает высоким гостям принять баню перед тем, как прийти к ней во дворец. Те принимают приглашение, которое, как и в первом случае, имело сокровенный смысл. Как и несение в ладьях, баня являлась частью похоронного обряда. В слове, которое приписывалось Иоанну Златоусту, но принадлежало русскому автору, говорится об обычае топить бани для мертвых[22]. Едва древляне начали мыться, как двери истопки[23] были наглухо закрыты, а вскоре она заполыхала огнем. «И ту изгорѣша вси», — заключает рассказ о второй мести Ольги древлянам летописец.

Рис. 6. Вторая месть Ольги: сожжение древлянских послов в бане

После уничтожения второго посольства Ольга задает древлянам третью загадку. На сей раз она посылает своих послов с сообщением, что готова идти к ним, но по дороге хотела бы сотворить тризну по мужу, для чего древляне должны были изготовить много меда: «Се уже иду к вамъ, да пристройте меды многи в градѣ, иде же убисте мужа моего, да поплачюся надъ гробомъ его, и створю тризну мужю своему»[24].

Древляне исполняют просьбу Ольги. Они варят мед и свозят его в Искоростень к месту тризны. Тем временем Ольга с небольшой дружиной прибывает к месту убийства и захоронения Игоря. Поплакав над гробом мужа, она велит своим людям насыпать большую могилу, а после исполнения этой работы приступить к тризне.

Рис. 7. Третья месть Ольги: угощение древлянских послов вином и расправа с ними

Здесь участвующие в поминании Игоря древляне ставят перед Ольгой вопрос, который, очевидно, уже давно волнует и читателей: «Кдѣ суть дружина наша, ихъ же послахомъ по тя»[25].

Если абстрагироваться от некоторой сказочности сюжетов о «загадках» Ольги древлянам и попытаться найти в них исторические реалии, поставленный вопрос представляется вполне естественным. Буквально он свидетельствует о том, что о предыдущих злокознях Ольги в Древлянской земле ничего не знали. Ведь трудно себе представить, чтобы после уничтожения Ольгой двух посольств древляне сохранили бы веру ее словам и приняли участие в тризне по Игорю. Такое впечатление, что оба убийства держались в глубокой тайне, а визит Ольги в страну древлян был осуществлен немедленно после их совершения. Что называется, впереди молвы.

Вопрос древлян не застал врасплох хитрую Ольгу. Она ответила, что вслед за ней идет к Искоростеню дружина, а вместе с ней и древлянское посольство. Подвыпившие участники тризны вполне удовлетворились таким ответом и продолжили поминальное пиршество. Ольгины отроки все подносили и подносили древлянам меды, а когда те были уже совсем пьяны, Ольга приказала своей дружине посечь их мечами.

«И исѣкоша ихъ 5000», — подытожил летописец рассказ о кровавой тризне Ольги по своему мужу Игорю.

Могло ли это быть в реальной жизни? Безусловно, да. Тризна в языческое время — это не только пир по покойному, но и обязательно военная игра, состязание. Драки «по мертвецах», заканчивавшиеся увечьями и смертями, засвидетельствованы во многих источниках. Не исключено, что именно такая военная игра была устроена на тризне по Игорю, затем переросшая в настоящую битву. Она вполне могла готовиться окружением Ольги. Для того и спаивались древлянские дружинники, чтобы обречь их на поражение. Что касается древлянских потерь, то они, наверное, сильно преувеличены, так сказать, для усиления эффекта мести Ольги за мужа.

Летописные рассказы о мщении Ольги подчеркивают несообразительность древлян и мудрость киевской княгини, уверенность в сочувственном отношении к ее поступкам киевлян. В Летописце Переяславля Суздальсого имеется характерное добавление: «Сыну моему добро видети и киянам, ать не зазрят ми».

После третьей мести Ольга, сбросив маску потенциальной невесты Мала, идет военным походом на древлян, побеждает их и подчиняет своей власти. Рассказ «Повести временных лет» о военной акции Киева против древлян неожиданно прерывается изложением еще одной, четвертой, мести Ольги древлянам. Простояв целое лето у Искоростеня без надежды на овладение им, она шлет к древлянам послов с предложением мира. При этом заявляет, что ей не надо ни меда, ни скоры, а хочет она, чтобы дали от каждого двора по три голубя и по три воробья. Такая легкая дань объяснялась тем, что искоростенцы изнемогли в осаде, и Ольга жалеет их: «Нынѣ у васъ нѣсть меду, ни скоры, но мало у васъ прошю: дадите ми от двора по 3 голуби да по 3 воробьи. Азъ бо не хощю тяжьки дани възложаити, яко же и мужь мой, сего прошю у васъ мало»[26]. Птицы нужны Ольге якобы для совершения жертвенного обряда.

Обрадованные древляне охотно выполняют просьбу Ольги. Необычная дань распределяется между киевскими дружинниками. Они привязывают к каждому голубю и воробью по зажженному фитилю и отпускают на волю[27]. Те летят в свои гнезда и поджигают город. Летописец замечает, что не было двора, где бы не бушевал огонь. Люди в панике бежали из города, где их встречали киевские воины и брали в плен. Часть искоростенцев была передана Ольгой «мужам своим», на оставшихся наложена дань в пользу Киева.

Рис. 8. Четвертая месть Ольги: сожжение древлянского города Искоростеня