Дворцовые интриги на Руси - [62]
Конечно, Всеволод не мог открыто поддержать сторонников расправы над его врагами Ростиславичами, но, наверное, и не предпринял ничего, чтобы этого не случилось. У него ведь был благоприятный повод пощадить Ростиславичей. С просьбами об их освобождении обратились к нему Мстислав Торопецкий и Святослав Киевский, но Всеволод не только не прислушался к ним, но и заключил под стражу черниговского епископа Порфирия и игумена Ефрема, прибывших к нему с этим поручением.
Еще до того, как состоялась казнь над Мстиславом и Ярополком, в порубе скоропостижно скончался Глеб Рязанский. Летописцы не высказали по этому поводу никаких подозрений, однако трудно отрешиться от мысли, что смерть эта могла быть и неестественной. Не исключено, что владимирцы не простили Глебу сожжения Москвы. Роман Глебович был выпущен на волю без каких-либо увечий.
Ну а что же было дальше с несчастными Ростиславичами? Их также отпустили на свободу. Слепые и немощные, они больше не представляли опасности для Всеволода. Уточнение, что владимирцы пустили их на Русь, по-видимому, свидетельствует о том, что только там Ростиславичи рассчитывали получить поддержку и приют.
Наиболее безопасный и наезженный путь из Владимира на Русь пролегал через Смоленск. По нему и отправились Мстислав с Ярополком. Дойдя до Смядины, князья решили помолиться в церкви святых Бориса и Глеба. И тут случилось чудо — князья прозрели.
Вот как об этом повествуется в древнерусском тексте, сохранившемся в сборнике Мгарского монастыря: «И тако беднии Ростиславичѣ, иже хотяху болшея славы и власти, возвратишася въ своя смиренны безъ очию. И яко доидоста до Смоленска, приидоста на Смядыны в церковь святою мученику Бориса и Глеба, бѣ бо тогда праздникъ убиения Глебова, сентября 5. Молящимся же имъ от болезни, гнияху бо имъ очи. И еще имъ молящимся, и се скорая помощника и заступника скорбящимъ не презрѣста моления ихъ, но ускориша имъ на помощь и благодатию Божию дароваша имъ очеса. Они же паче надежды не такмо облегчение от болезни прияша, но и очи свои абие цѣли обрѣтше, и ясно прозрѣвше, велми прославиша Бога и Пречистую Матерь, и такожде великихъ Христовыхъ угодниковъ и мученикъ Бориса и Глѣба. И отьидоша здравы, видяще добрѣ, хваляще и благодаряще, и проповедающе чудеса и дерзновения еже к Богу, Ему же честь и держава и нынѣ и въ безконечные вьки вѣкомъ. Аминь»[211].
О чудесном прозрении князей Мстислава и Ярополка в храме св. Бориса и Глеба на Смядине говорится и в Новгородской первой летописи: «И ту абие спостиже Божиа благодать и святая владычица наша Богородица и святою мученику Бориса, же Романа и Давыда, и ту прозрѣста»[212].
Чудо с обретением зрения Мстиславом и Ярополком Ростиславичами на Смядине позволило исследователям высказать предположение, что во Владимире состоялось фиктивное их ослепление[213]. По логике Суздальской летописи, такое кажется вполне вероятным. Владимирские бояре настаивали на ослеплении вопреки желанию Всеволода, и он, чтобы не идти против их воли, мог лишь имитировать ослепление, не причинив Мстиславу и Ярополку сколько-нибудь серьезного увечья.
Так могло быть, но, судя по всему, не было в реальной жизни. Ослепление состоялось всерьез, хотя драматические последствия эта варварская экзекуция имела, очевидно, только для Мстислава. В перечне новгородских князей он упоминается под прозвищем «Безокий»: «А по Юрьи Святославъ Мьстиславич, Юрьевъ внукъ; а потомъ отець его Мьстиславъ Безокый; а потомъ красныи Ярославъ, внукъ Юрьевъ; а потомъ опять Безокыи, и тъ преставися»[214].
Конечно, будь Мстислав зрячим в 1177 г., когда он в третий раз занял новгородский престол, так бы его не называли. Прозвище «Безокий» свидетельствует, что ослепление Мстислава было настоящим, а чудесного прозрения, к сожалению, так и не случилось. Его скорая смерть (после ослепления он не прожил и полугода) свидетельствует, по мнению Н. Милютенко, о том, что Мстислав Ростиславич был все же серьезно искалечен[215].
«Исцелился», по-видимому, только Ярополк. Летопись, рассказывая о поставлении его в 1180 г. князем в Торжок, а также о пленении Всеволодом в 1181 г., ничего не говорит о его незрячести. Можно предположить, что ранение глаз Ярополка не осложнилось потерей им зрения. По прошествии непродолжительного времени оно у него восстановилось, а быстрая смерть Мстислава способствовала тому, что чудесное прозрение распространилось на обоих братьев.
Н. Милютенко полагает, что грех ослепления князей целиком лежит на Всеволоде. Такая идея вряд ли могла прийти в голову владимирским горожанам. Ослепление было типично византийским способом избавляться от претендентов на престол, и о нем скорее мог вспомнить Всеволод. Его мать была из Византии, и сам он, изгнанный в 1162 г. Андреем из Руси, какое-то время провел там с матерью и братьями[216].
Сказанное вполне возможно, но не исключено и более простое объяснение. Прецедент ослепления имел место и в практике междукняжеских отношений на Руси, и Всеволод, равно как и его бояре, мог вспомнить об этом. Речь идет об ослеплении князя теребовльского Василька Ростиславича в 1097 г.
