Дворцовые интриги на Руси - [16]

.

Получив слегка завуалированное согласие Ярицлейва, Эймунд приступил к реализации своего плана. Для этого были привлечены десять лучших и надежных дружинников, а также родственник Эймунда Рагнар. Снарядившись как купцы и оседлав коней, варяги двинулись в путь. К ночи они достигли места, где, по предположению Эймунда, должен был стоять лагерем Бурицлав. «Я узнал, — сказал Эймунд своим сотоварищам, — что здесь будет ночлег у Бурицлава конунга и будут поставлены на ночь шатры». Определив лучшее место для шатра и справедливо посчитав, что именно здесь расположится Бурицлав, варяги согнули дерево, привязали к его вершине веревку и закрепили ее концы. Сделав это, они отошли в глубь леса. Вскоре на поляну прибыл Бурицлав со своим отрядом. Его воины действительно поставили здесь свои шатры. Лучшим среди них был шатер конунга и поставлен он был точно там, где предполагал Эймунд. Когда наступила глубокая ночь и лагерь Бурицлава погрузился в безмятежный сон, туда проникли варяги. Незаметно они накинули петлю свисающей веревки на шест шатра Бурицлава, а затем перерубили те концы, которые удерживали дерево в согнутом положении. Оно резко выпрямилось и сорвало шатер конунга. Тогда Эймунд и его дружинники набросились на спящих Бурицлава и его охранников и убили их.

Прежде чем продолжать эту страшную повесть об убийстве Бурицлава, необходимо отметить, что до сих пор в ней не было практически ничего, что роднило бы ее с описанием убийства князя Бориса в «Повести временных лет». И последующие действия варягов мало чем напоминают действия убийц Бориса.

Отрезав голову Бурицлаву, Эймунд скачет с ней в Киев. Ранним утром он идет к Ярицлейву и рассказывает ему всю правду о случившемся. В подтверждение своих слов он демонстрирует голову Бурицлава и спрашивает у Ярицлейва, узнает ли тот брата. Конунг узнал и будто бы покраснел. Далее Эймунд заявил, что норманны сделали свое дело, теперь Ярицлейву надлежит позаботиться о том, чтобы тело убитого было с почестями предано земле. На что Ярицлейв ответил, что поскольку варяги поспешно решили и сделали это дело, то пусть они и позаботятся о погребении тела. Те вновь поехали на место убийства Бурицлава. Лагеря там уже не было, но обезглавленный труп Бурицлава лежал на месте убийства. Варяги обрядили его в подобающие одежды, приложили к нему голову и привезли в Киев. Здесь и произошло погребение Бурицлава, о котором, как уверяет сага, знали многие. После этого весь народ в стране пошел под руку Ярицлейва.

В заключение кратко остановимся на историографии этого вопроса. Большинство исследователей, непосредственно изучавших содержание Эймундовой саги, не имели ни малейшего сомнения в том, что в ней рассказывается о драматическом противостоянии Ярослава со Святополком. Согласно А. Лещенко, свидетельство саги о смерти Бурицлава, если к нему отнестись непредвзято, кажется более правдоподобным, чем летописная версия»[55]. Н. Ильину, который безоговорочно доверял многим сюжетам саги, показалось, что здесь речь идет не о Святополке, а о Борисе. Единственным его аргументом было замеченное им сходство рассказа саги с летописной повестью об убийстве Бориса. Не имея никаких дополнительных доказательств и ограничившись лишь сравнительным анализом обстоятельств двух убийств, Н. Ильин тем не менее недвусмысленно намекнул на причастность Ярослава к смерти князя Бориса[56]. Позже это необоснованное предположение повторили А. Хорошев, А. Назаренко и А. Головко, не прибавив к нему никаких собственных аргументов.

Что и говорить, вывод не только оригинальный, но и сенсационный. Но ведь и ответственный. Делать его на столь ненадежной фактологической базе, к тому же определенным образом интерпретированной, по крайней мере несерьезно. От источника в данном случае взято больше, чем он мог дать. Н. Ильин, прежде чем совершать столь сомнительное открытие, должен был показать, как Бурицлав-Святополк превратился в Бурицлава-Бориса. Ведь во всех событиях саги Бурицлав — это Святополк, ведущий борьбу с Ярославом за Киев. Иногда сага как бы объединяет образы Святополка и Болеслава, что вполне объяснимо, поскольку они были союзниками и в ряде эпизодов выступали совместно.

Противоречит выводам Н. Ильина и хронология событий. По летописи и житийным сказаниям, убийство Бориса случилось сразу же после смерти Владимира и утверждения в Киеве Святополка, то есть в 1015 г. Ярослав в это время княжил в Новгороде и даже не знал, что происходит на юге Руси.

Н. Ильин вышел из этого, казалось бы, непреодолимого затруднения таким образом, что перенес время убийства Бориса с 1015 на 1018 год. При этом он уточнил, что это могло произойти во время подготовки Ярослава к войне с Болеславом. И снова, кроме авторской логики, базирующейся на внутреннем убеждении, никаких документальных доказательств он не привел. Ведь их попросту не существует.

Вывод Н. Ильина ставит ряд вопросов, на которые невозможно ответить. Где был и что делал князь Борис в течение почти четырехлетнего соперничества за Киев Святополка и Ярослава? Почему Ярослав решил исполнить свое намерение не в 1016 или 1017 г., когда относительно прочно сидел в Киеве, а в 1018, в канун вторжения войск Болеслава и Святополка на Русь? И, наконец, как объяснить, что князь Борис находился в 1018 г. на расстоянии дневного пути от Киева во главе войска кочевников (турков и белокуманов — по терминологии саги)? Ведь они никогда не были его союзниками. Наоборот, Борис, по поручению отца, воевал с печенегами.