Двор. Книга 3 - [11]

Шрифт
Интервал

— Няня, — перебил профессор Вацис, — спасибо, можете идти.

Клава Ивановна лежала с закрытыми глазами, лицо было бледное, веки как будто припорошены землей, профессор Вацис сказал, нет худа без добра, кажется, готовы были поторопиться, придется повременить. Надо отвезти в палату.

Доктор покачала головой: в палатах ни одной свободной койки.

— Пусть поставят койку у меня в кабинете, — сказал профессор Вацис.

Клава Ивановна открыла глаза:

— Где я? Я хочу домой. Отпустите меня домой. Доктор, — Клава Ивановна обратилась к профессору Вацису, поманила пальцем, — наклонитесь ко мне: я хочу сказать вам что-то на ухо.

— Голубушка, — профессор Вацис похлопал больную по плечу, — лежите спокойно. Вы слишком близко принимаете все к сердцу. Поберегите себя.

— Доктор, — опять поманила пальцем Клава Ивановна, — я хочу вам сказать по секрету: когда вернется наш Ланда, я познакомлю вас, и вы будете первые друзья. Хорошие люди должны дружить между собой.

Для Клавы Ивановны нашли в конце коридора, где был тупик, хорошее, спокойное место. Пациент мог случайно, по ошибке, забрести сюда, а так ходить было незачем, только санитарки в углу, в фанерном шкафу, который пристроили к стене, держали здесь свое хозяйство: метлу, швабру, ведро, половую тряпку.

Мадам Малая сказала, пусть ей сейчас предложат место в самой лучшей палате, она ни за что не согласилась бы поменяться. Обещали дать еще тумбочку, чтоб больная могла держать свою чашку, мыло, зубную щетку, гребешок и разные мелочи, а пока Клава Ивановна положила все под подушку, только чашку поставила под кровать, задвинула поглубже, чтобы случайно, когда проходят мимо, не наступили ногой.

Приведя все в порядок, Клава Ивановна задумалась, перед глазами встал как будто живой, только сегодня утром виделись, Дегтярь, повернулся как-то боком, было впечатление, чем-то недоволен и отворачивается, Клава Ивановна пыталась зайти с другой стороны, чтобы видеть лицо, сообщила новость, какую сегодня утром передавали по радио, что докторов арестовали неправильно и Ланда возвращается домой, Дегтярь продолжал отворачиваться, Клава Ивановна рассердилась, снова сделала попытку обойти, чтобы встать лицом к лицу и смотреть прямо в глаза, но вдруг оказалось, что это вовсе не Дегтярь, а майор Бирюк, схватил ее за плечо, тряхнул и закричал своим зычным голосом:

— Малая, почему ты позволила, чтоб тебя положили в коридоре, возле этого мусорника?

Клава Ивановна открыла глаза. Над головой стоял Бирюк, поверх кителя наброшен белый халат, вполне можно было принять за военного доктора, который у себя в госпитале, такой уверенный вид, предупредил, что забежал на одну минуту, сейчас поговорит с главврачом, чтобы перевели в палату, а пока хочет поставить Малую в известность, что с Чеперухой начнут разбираться не дожидаясь ее возвращения.

— Малая, — спросил Андрей Петрович, — ты сказала докторам, чтобы записали в историю болезни, при каких обстоятельствах произошел у тебя нервный срыв и спазм мозговых сосудов с потерей сознания? Если ты этого еще не сделала — а я по твоим глазам вижу, что нет — я сам пойду к главврачу и пусть при мне запишут в анамнез.

Визит Бирюка, зычный его голос в коридоре, где со всех сторон слышно каждое слово, и обещание, не обещание, а прямая угроза, что сам пойдет к главврачу и скажет, что и как записать в ее, Малой, историю болезни, застигли Клаву Ивановну врасплох. От полной неожиданности и растерянности она готова была уже согласиться, да, иди, скажи, какой надо записать анамнез, но сделала над собой усилие, собралась с мыслями и предупредила Андрея Петровича, от своего имени пусть говорит, как ему нравится, а про себя она уже сама все рассказала докторам, к ней специально приводили профессора по нервным болезням, и теперь у врачей полная картина, с чего началось и как все протекало до того момента, когда приехала скорая помощь.

— А насчет Чеперухи, — Клава Ивановна провела пальцем в воздухе, — Бирюк, ты ничего не знаешь и не можешь знать. Ты можешь знать только то, что рассказал тебе Федя Пушкарь, который притворился, что его нет дома, а сам сидел и подслушивал за стеной.

— Малая, — Андрей Петрович погрозил пальцем, — я вижу, ты ведешь игру, как покойный Дегтярь. Ты хочешь, чтоб все было шито-крыто, а я не хочу, чтоб было шито-крыто, я хочу, чтобы все было на виду, и забудьте свои одесские штуки. Малая, я офицер Советской Армии, вот это — Андрей Петрович ткнул пальцем в золотую звезду, — я ношу не для показухи.

— Бирюк, — сказала Клава Ивановна, — ты пришел ко мне в больницу, чтобы показать награды, которые тебе дало правительство?

— Я пришел к тебе в больницу, Малая, — ответил Андрей Петрович, — чтобы ты чувствовала: ты не выбыла из строя, ты в строю, хотя некоторые пошли на прямую провокацию и диверсию, чтобы вывести Малую из строя. Учитывая твое состояние, мы готовы подождать. Но не создавай себе иллюзий и не рассчитывай, что мы пойдем на поводу у местечковой психологии, какую вы с Дегтярем тридцать лет подряд разводили во дворе.

— Бирюк, уходи, — сказала Клава Ивановна, — уходи по-хорошему, а то я подыму такой гвалт, что услышат на Пироговской, где сидят все генералы и весь штаб округа.


Еще от автора Аркадий Львович Львов
Кафтаны и лапсердаки. Сыны и пасынки: писатели-евреи в русской литературе

Очерки и эссе о русских прозаиках и поэтах послеоктябрьского периода — Осипе Мандельштаме, Исааке Бабеле, Илье Эренбурге, Самуиле Маршаке, Евгении Шварце, Вере Инбер и других — составляют эту книгу. Автор на основе биографий и творчества писателей исследует связь между их этническими корнями, культурной средой и особенностями индивидуального мироощущения, формировавшегося под воздействием механизмов национальной психологии.


Человек с чужими руками

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Двор. Книга 2

Довоенная Одесса…Редко можно встретить такое точное описание столкновений простого советского человека — не интеллектуала, не аристократа, не буржуа и не инакомыслящего — со скрытым террором и повседневным страхом. Бывшие партизаны и бывшие мелкие торговцы, евреи и православные, оппортунисты и «крикуны», герои и приспособленцы, стукачи и партаппаратчики перемешаны друг с другом в этом закрытом мирке и являют собой в миниатюре символ всей страны. Они вредят другим и себе, они обнимаются, целуются и много плачут; они подтверждают расхожее мнение, что советское общество состояло из людей, которые его вполне достойны, и что существует своеобразное соглашение между человеком, сформированным коммунистической системой, и самой системой.


Двор. Книга 1

Довоенная Одесса…Редко можно встретить такое точное описание столкновений простого советского человека — не интеллектуала, не аристократа, не буржуа и не инакомыслящего — со скрытым террором и повседневным страхом. Бывшие партизаны и бывшие мелкие торговцы, евреи и православные, оппортунисты и «крикуны», герои и приспособленцы, стукачи и партаппаратчики перемешаны друг с другом в этом закрытом мирке и являют собой в миниатюре символ всей страны. Они вредят другим и себе, они обнимаются, целуются и много плачут; они подтверждают расхожее мнение, что советское общество состояло из людей, которые его вполне достойны, и что существует своеобразное соглашение между человеком, сформированным коммунистической системой, и самой системой.


Юбилей с детективом, или Предварительные суждения об авторе поэмы "Лука"

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дружеский шарж

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.