Двор Чудес - [2]

– Предупреждаю: если я закричу, здесь немедленно появятся швейцарские гвардейцы!

Слова прозвучали под аккомпанемент грозы, словно само небо расхохоталось над моими детскими угрозами. Мало того, что снаружи ревела буря, так еще и в вестибюле между моей спальней и дворцовым кулуаром стоял невыносимый шум. Сквозь яростные завывания стихии я едва слышала музыку ночного веселья, подходившего к концу на нижних этажах замка. В этот самый момент под моими ногами, прежде чем отправиться почивать в холодные гробы, благородные вампиры опустошали последние кубки теплой крови. Вместе с ними смертные придворные наслаждались изысканными винами, напиваясь до одури, чтобы после отоспаться в уюте теплых постелей.

Поэтому даже если я буду орать во всю мощь своих легких, меня никто не услышит.

Дрожащими пальцами на ощупь я перебрала предметы на туалетном столике в поисках хотя бы какого-нибудь оружия. К несчастью, кроме расчесок и щеток ничего стоящего не попалось. Рука случайно ударила банку с пилюлями белой ивы. Она упала на паркет, разбившись вдребезги.

Словно по команде бархатные портьеры резко распахнулись, обнажив темный силуэт. Я вскочила на ноги и бросилась к выходу. Однако недостаточно быстро. В мгновение ока незваный гость встал между мной и дверью, преградив путь.

Быстрым взглядом я окинула его: промокшая под грозой рубашка, залатанные холщовые брюки. Лицо скрывал черный платок с отверстиями для глаз. Железной хваткой человек схватил меня и грубо подтащил к себе, занеся кинжал, на тонком лезвии которого плясали блики от лампы.

Губы скривились под краем импровизированной маски:

– Сдохни, грязная лизоблюдка мертвых!

Доля секунды, потраченная незнакомцем на то, чтобы произнести оскорбления, позволила мне перенести вес тела на правую ногу и ловко увернуться от кинжала. На мгновение потеряв равновесие, убийца выпустил меня. Сгруппировавшись, я перекатилась на середину комнаты.

Раскат грома, более оглушительный, чем все предыдущие, заставил завибрировать пол под моими ушибленными ладонями.

Я встала, еле дыша, понимая, что вырвала у смерти лишь короткую передышку: враг все еще стоял у двери, отрезая пути к спасению.

Он шагнул ко мне, прихрамывая, как я только что успела заметить. Хромой или нет, не думаю, что убийца ошибется дважды.

– Я… я не та, за кого вы меня принимаете, – запинаясь, произнесла я, лихорадочно придумывая, что делать.

Узнать, кто он.

Почему хочет убить меня.

И прежде всего выиграть время!

Губы незнакомца снова скривились под маской.

– Ты именно та, за кого я тебя принимаю! – прорычал он, приближаясь. – Придворная, которая жаждет славы и прислуживает вампирам, мечтая трансмутироваться в бессмертную. Поэтому ты спасла жизнь тирану!

В тоне слышались стальные нотки ненависти, такие же твердые и непоколебимые, как лезвие его кинжала. Однако в то же время я почувствовала легкую дрожь в голосе, подобную хрупкому стеклу, которое вот-вот разобьется.

Мысли с бешеной скоростью пронеслись в голове. Я не знала, что делать. Передо мной, очевидно, фрондер[2], обвиняющий меня в том, что я помешала убийству Короля… Только к каким мятежникам он относится?

К Фронде дворян, которая мечтает занять место Нетленного на троне? Как заговорщик Тристан де Ля Ронсьер, которого я убила в прошлом месяце?

Или он, как и я, служит народной Фронде, одержимой безумной целью освободить мир от гнета вампиров?

Простота его одежды разительно отличалась от шелковых нарядов вельмож. Ссутуленные плечи не имели ничего общего с горделивым петушиным обликом версальских придворных. Рука, схватившая мою кисть, была мозолистой, натруженной рукой простолюдина.

«Лизоблюд мертвых» – такими презрительными словами простой народ шепотом называл благородных смертных, готовых на любую низость, лишь бы угодить вампирам.

– Постой! – воскликнула я, бросаясь с головой в омут. – Я помешала де Ля Ронсьеру не для того, чтобы спасти жизнь деспоту, как ты думаешь. А для того, чтобы спасти Францию от тирании, еще более жестокой!

Незнакомец остановился в нескольких метрах от меня и прорычал:

– Что ты мне тут сказки рассказываешь, дворяночка?

– Я не мечтаю о трансмутации. Но Тристан де Ля Ронсьер хотел трансмутировать, чтобы получить корону. Хуже того: он планировал отменить numerus clausus[3], ограничивающую число вампиров в королевстве. Если бы ему это удалось, то все смертные дворяне превратились бы в кровопийц, истребляя людей, как никогда прежде!

Кинжал в руке убийцы задрожал, он засомневался, балансируя на тонкой нити, как канатоходец, в любой момент рискующий сорваться вниз от ослепляющей его ярости.

– Поверь мне. – Я заставила себя говорить спокойнее, понимая, что малейшее повышение тона может разозлить убийцу. – Я говорю правду.

Мужчина громко фыркнул, подавляя всхлип.

– Правду? – тяжело повторил он. – Может быть… а может и нет. Единственное, что знаю наверняка: это ты убила Туанетту, подлая!

Туанетту? Перед глазами встал образ юной служанки из школы «Гранд Экюри». Открытое лицо, усыпанное веснушками. Застенчивая улыбка, когда наши взгляды встречались. Сгибы локтей, отмеченные шрамами кровавой десятины ежемесячно взимаемой гематическим Факультетом со всех простолюдинов королевства. Я увидела себя, вчерашнюю пансионерку, протыкающую вены девушки. Мадам Тереза, управляющая женским крылом школы, приказала мне пустить кровь бедняжке в разгар светского ужина, чтобы наполнить кубок маркизы Вовалонской, одной из самых жестоких вампирш Двора.