Двор Алексея Михайловича в контексте абсолютизации царской власти - [21]

кушаньях, которые она разрезывает» 170.

59 -

А.М. Вельяминова заняла столь высокое положение при дворе цари-

цы, что могла влиять не только на пожалование в придворные чины, но и

на назначение таких людей, которые, в свою очередь, существенно влияли

на судьбу всего государства 171. Находясь близко к царской семье, Велья-

минова интересовалась придворно-церковными делами и стала ярой сто-

ронницей Никона, еще до принятия им патриаршего сана. Аввакум так

вспоминал об их отношениях: «Никон бывало перед нее чистою голубицу

поет. Бысть пастырь любимой Анны Михайловны» 172, придавая большое

значение Вельяминовой в деле проведения реформы. Ученик Аввакума,

старообрядец Федор Иванов, в своей книге, написанной в тюрьме, желая

опорочить патриарха, намекал на близкую связь Никона и Вельяминовой:

«…Анна – Никонова манна» 173.

Интересно, что две известные придворные дамы из свиты Марии

Ильиничны Милославской: А.М. Вельяминова и Ф.П. Морозова (первая

родная, а вторая – троюродная сестра Ф.М. Ртищева) столкнулись при дво-

ре в вопросе веры. Первая была ежедневно в услужении царицы, а вторая

среди «приезжих» боярынь. Вынужденный уход Никона с патриаршего

престола стал, как отмечал А.Н. Робинсон, «тяжелым ударом для Анны» 174,

но она продолжала службу казначеи и лишь при новой царице Наталье Ки-

рилловне Нарышкиной покинула дворец. Известные раскольницы Ф.П.

Морозова и ее сестра Е.П. Урусова закончили свою жизнь в земляной яме

Боровского монастыря. К сожалению, другие персоны из числа женской

половины двора времени царя Алексея Михайловича нам неизвестны.

Однако царский двор не ограничивался только «верхним слоем». Во

второй половине XVII в. он значительно расширился за счет множества

пожалований чинами, которые, впрочем, не принадлежали к первостатей-

ным, а значит, не допускались в узкий круг придворной элиты. Как считает

А.П. Павлов, к середине XVII столетия весь двор насчитывал около 3900

человек: 57 членов Боярской и Ближней думы (с придворными – 65), 442

стольника, 1429 дворян московских, 100 дьяков и около 1500 жильцов 175.

По мнению исследователя, в последующие годы происходил дальнейший

рост двора. К 1676 г. общее число представителей высших московских чи-

нов (без жильцов) составляло 3179 человек (623 стольника, 1020 стряпчих

и 1536 дворян московских) 176.

Возможно, для современников XVII в. все эти чины условно причис-

лялись к царскому двору, поскольку именно большой по численности цар-

ский двор соответствовал «чести» абсолютизирующегося монарха. Вместе

с тем, это не означало, что любой из этих людей мог попасть в ближний

придворный круг. Большинство видели государя лишь издали – во время

его торжественных выходов, военных походов и поездок по монастырям,

по дороге следования послов по улицам Москвы до царской резиденции в

Кремле, выполняя обязанности охраны и создавая впечатление пышности

и многочисленности царской свиты. Они считались принадлежащими ко

двору, в основном, для престижности абсолютизирующейся власти. Между

тем, высший слой придворной элиты оставался почти неизменным. В него,

помимо устойчивой группы великокняжеских родов и старомосковского

боярства, попадали лишь новые царские родственники по жене – выходцы

из дворянской среды, а также особо выдающиеся деятели эпохи.

61 -

Глава II

Придворные группировки и борьба между ними в годы цар-

ствования Алексея Михайловича

Изучение двора царя Алексея Михайловича невозможно без рас-

смотрения придворных группировок, поскольку вся история придворной

аристократии в XVII в. представляла собой череду взлетов и падений как

отдельных ее представителей, так и целых групп, в борьбе за влияние на

государя, получение личных привилегий, участие в политике.

К сожалению, история борьбы придворных группировок в середине

– третьей четверти XVII в. и общественно-политические взгляды ее участ-

ников слабо отражены в письменных источниках этого периода. Отсутст-

вие русских источников личного происхождения (за исключением

некоторых писем самого царя Алексея Михайловича и ряда деятелей эпо-

хи) объясняется тем, что в XVII столетии еще не существовало традиции

вести дневники, почти полностью отсутствовала пресса, публицистические

произведения были весьма немногочисленны, а частная переписка имела

сугубо бытовую и хозяйственную тематику. Такое положение во многом

затрудняет изучение расстановки политических сил при дворе и состава

правящих группировок. Однако скудость источниковой базы не может

служить свидетельством отсутствия борьбы внутри царского двора, кото-

рая, без сомнения, существовала, отражая столкновение разных интересов.

Наиболее полную картину соперничества различных придворных

группировок в 40 – 70-х гг. XVII в. удается воссоздать, благодаря ряду ис-

точников иностранного происхождения: донесениям, запискам, воспоми-

наниям. Из сообщений иностранных агентов и резидентов мы узнаем о

закулисных интригах царского двора, о разговорах в боярских кругах, об

интерпретации их за кремлевскими стенами, о настроениях «улицы» 177.