Двое и война - [53]
Раннее-раннее утро. Ведро с двумя кустами роз, лопата, удочки и консервная банка с червями дожидаются меня под полом веранды, стоящей на высоких столбах. Заворачиваю в исписанный тетрадный лист кусок хлеба, пару яблок и сбегаю вниз по лестнице: надо перед работой успеть посадить розы на могиле тетушки. Говорят, это очень красивые розы. За ночь они окрепнут, и завтрашнее солнце уже не будет им страшно.
Ты должен приехать со дня на день. Дома ждут тебя. Я тоже жду. И все-таки твое появление оказалось неожиданным. Слетаю со ступенек лесенки и вижу в дальнем углу двора, за цветником, тебя. Обнаженный до пояса, в синих, с широким и высоким серым поясом, галифе, в белых, со шнурками, тапочках ты умываешься, а Степанида Максимовна с полотенцем на плече, склонив голову набок и улыбаясь, из маленького ведерка тонкой струйкой льет воду тебе на спину.
— Здрасьте! Вы уже приехали?
— А, моя экскурсоводша! Ну как, план походов и экскурсий на лето разработан?
«Экскурсоводша… И только?» Моя радость потускнела.
Растирая полотенцем спину, ты ступаешь на свежевыбеленную кладку и оказываешься надо мной.
— Ну… здравствуй! — Перекинув полотенце через плечо, ты сходишь с кладки, обеими руками стискиваешь мои плечи. Ошеломленная мощным, точно водопад, напором радости, хватаю ведро с кустами роз, кладу на плечо лопату и мчусь со двора.
— Погоди, я пойду с тобой! — кричишь ты вслед.
— А может, я иду рыбачить? — Остановившись, я размахиваю ведром, кружусь и вообще веду себя кокетливо и нелепо: какая рыбалка, если мне к восьми в больницу? Ведь опять лето, каникулы, и я опять работаю. Но ты, конечно, еще и не знаешь про это.
— Вот и будем рыбачить вместе! — говоришь ты.
Рыбачить вместе!
— Тогда давайте скорее! — Я убегаю в переулок, прижимаюсь спиной к дому за углом и, улыбаясь, жду тебя. А ты, успевший переодеться в гражданское, уже стоишь, приникнув щекой к стене по другую сторону, и наблюдаешь за мной. Смущенная, медленно направляюсь я вниз по улице. Ты идешь рядом, тянешь из моих рук ведро, потом лопату. Наши пальцы касаются, и, будто обожженная током, я всю дорогу молчу.
Однажды после полудня в комнату постучал и тут же вошел Алешка. Обернутая газетой книга, которую я читала, упала на пол. Я вскочила, разозленная:
— Ждать надо, когда ответят, что можно войти!
Алешка будто не слышал. Отрешенный, погруженный в себя, он остановился у порога. Колупая ногтем краску на дверном косяке, сообщил, не называя твоего имени:
— Он остался на пляже. Купается. А мне велел спросить, пойдешь ли ты с ним в кино. На девять сорок. Билеты он купил. «Богатая невеста» идет…
Еще никто и никогда не приглашал меня в кино. Обычно мы смотрели фильмы всем классом или большой группой, сложив свои пятаки и гривенники в общий котел. Летом же проникали на киноплощадку, откинув заранее отбитую доску высокой ограды. А тут — приглашение, да еще какое: «Пойдешь ли ты с ним?..» Конечно же! Обязательно! С великой радостью и волнением! Вон уже как неистово колотится сердце…
Алешка все стоял у двери, жалкий и слабый, и я сказала совсем не то, что хотела:
— А сам твой брат не может спросить меня об этом?
Алешка постоял еще несколько секунд и, не ответив, вышел. Глупая-глупая, что я наделала? Ну, зачем, зачем произнесла я эти слова? Ты теперь ни за что не придешь! А может, все-таки придешь? И вдруг бы — в военном… И девчонки из нашего класса увидели бы нас вдвоем. И мальчишки. Вот умерли бы от зависти: настоящий военный!
«Приди! Пожалуйста!» — мысленно прошу я и тороплюсь намазать тапочки — чтобы успели высохнуть — зубным порошком. Потом глажу синюю в складку юбку и белую ситцевую кофточку — мой самый нарядный костюм. Загадываю: «Если я тебе хоть капельку нравлюсь, ты придешь! И обязательно — в военном!»
Ты пришел. И в военном. В новеньких темно-синих галифе, в зеленой гимнастерке, в до блеска начищенных, чуть поскрипывающих хромовых сапогах, с тремя новехонькими кубиками в петлицах.
Коротким ликующим взглядом я охватила тебя — стройного, тонкого, подтянутого — и, пряча лицо, с которого невозможно было согнать радость, пошла рядом. Наверное, ты так и не заметил, как горда и счастлива была я в тот вечер.
«Жизнь прекрасна и удивительна!» Невозможно придумать что-то лучше этих слов. Я захлебываюсь чистым и свежим ветром скорой свершимости всего, что кажется человечески несвершимым. Силы переполняют меня, энергия бурлит, льется через край. Я испытываю страстное, окрыляющее желание расходовать ее, творить добро.
Вот и кончился твой отпуск. Ты «отбыл к месту службы» (теперь я знаю много таких специфически военных фраз), а я опять постеснялась спросить — куда.
Ты уехал… Но я все равно счастлива! Потому что могу видеть то, на что смотрел ты, дышать воздухом, которым ты дышал, бродить по местам, где любил бродить ты. Небо, горы, цветы, стены домов возвращают мне твои взгляды, слова. Море дарит твое прикосновение, а булыжная мостовая и камни на берегу, кажется, зримо хранят отпечатки твоих белоснежных брезентовых туфель или хромовых сапог, и я, бродя по тем местам, возможно, ступаю в твои следы.
С щедростью, присущей одной только жизни, открывает она передо мной свои новые грани, одаряет новыми чувствами и восприятиями. Счастливая, я живу ожиданием нашей с тобой встречи. Мне кажется, что после нее мы уже никогда больше не расстанемся.
«Сестренка батальона» — так любовно называли бойцы и командиры танкового батальона своего санинструктора Наташу Крамову — главное действующее лицо этой повести. В горящем танке ворвался в скопище врага ее муж, комбат Румянцев. Он обеспечил успех батальону, но погиб. «Она не плакала. В груди все словно промерзло, застыло». Но надо жить. Ведь ей нет еще и двадцати... Жить или выжить? Эти две мысли подводным течением проходят в книге. Героиня выбирает первое — жить! Пройти через все испытания и выстоять.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.