Движения силы. Древние секреты высвобождения инстинктивной жизненной силы - [26]

Итак, мне нужен был убедительный опыт смерти или перерождения, а не просто какой-то искусственный ритуал. Сразу после моего тридцать девятого дня рождения я получил письмо от одной женщины, с которой расстался два года назад. Она уведомляла меня, что у нее СПИД, и предлагала мне провериться тоже. Позже оказалось, что я здоров — у меня нет СПИДа. По пока мои анализы обрабатывались, я думал, что мне конец.

Мое тело немедленно начало слабеть, pi я понял, что происходит при сглазе: скажите человеку, что у него смертельная болезнь, и один этот шок уже причинит телу реальный вред, вплоть до смерти.

Тогда я начал вспоминать о разных народных средствах и старался не забывать о том, что надо оставаться спокойным и что результаты могли пока еще оказаться и в мою пользу.

Обновление обета

Однажды я стоял у себя на заднем дворе, и шелест буйной листвы на деревьях, пестрая красота цветов, тепло солнца и прохлада весеннего ветерка подействовали на меня очень сильно. Я думал о том, как я не хочу преждевременно покидать эту красоту.

Я «настроился на частоту» земли (по методике Земной инициации, которую мы используем в школе Тайцзи-цюаия) и спросил, что я могу принести в жертву, чтобы быть уверенным, что у меня нет СПИДа? Конечно же, я знал, что он у меня либо есть, либо его нет. Но я старался жить мифологически, и в контексте мифа это было вполне адекватное действие.

И сразу же я осознал, что мне придется пожертвовать программами «Животный человек» — хотя бы для того, чтобы иметь разумное количество сна и не ослаблять свою иммунную систему. Я поклялся сделать это «в обмен» на то, что я окажусь здоровым. Дав такой обет, я понял, что это был такой же сильный обет, как и первоначальный, данный в возрасте двенадцати лет. Его уже нельзя было нарушить, невзирая ни на какие финансовые последствия.

Этот обет связал меня тридцатидевятилетнего со мной двенадцатилетним. Какая-то цепь в моей жизни замкнулась, что- то было завершено. Я оказался на свободе и мог войти в следующую стадию своей жизни.

В антропологии существует понятие «сакрального времени», в противоположность «профанному времени». Сакральное (священное) время — это время жизни в мифологическом контексте. Профанное (мирское) время — это обычное время, которое показывают часы. Многие племенные культуры почитают сакральное время (отсюда и название) и знают, что следование своему мифу, своему видению, создает совершенно особый жизненный опыт.

Вот почему они выбирают (или им дают) специальное имя, которое представляет их видение. В моем случае, переживание, объединившее мое двенадцатилетнее «я» и мое тридцатидевятилетнее «я», сдвинуло мое внимание и направило его на основной сюжет моей жизни. Оно сдвинуло меня в сакральное время.

Это помогло мне увидеть себя не как индивидуума, бредущего наощупь и борющегося за свой кусок жизненного пирога, но как часть паутины жизни, как часть великой творческой силы, действующей в своих интересах. Иногда нам нужен такой сдвиг внимания.

Понятно, что я предпочел бы никогда не получать того письма, — и из-за женщины, и из-за того шока, который я получил. Но не зря говорится, что просить нужно с осторожностью (в данном случае я просил опыта, связанного со смертью и возрождением), ибо получаешь то, что просишь.

Дальнейшие обследования той женщины показали, что у нее тоже не было СПИДа. Такие ошибки иногда случаются. Конечно, если бы мой тест показал положительный результат, я бы скорее всего пел по-другому. Но все равно, я уверен, что если у вашей жизни есть внутреннее направление, вы можете хранить стойкость перед лицом несчастий.

Освободиться, чтобы расти

Другой частью моего обета в тридцать девять лет было: какое бы добро я ни творил в мире, какие бы «заслуги» ни имел, я должен был прежде всего оставаться здоровым. Это тоже помогло мне при переходе в следующую стадию жизни.

Я вообще склонен жертвовать своей жизнью — жертвовать временем, которое можно было бы потратить на то, чтобы наслаждаться жизнью, — ради того, чтобы «творить добро». И эта вторая часть обета помогает мне освободиться от того, что я доволен собой только тогда, когда я помогаю другим. Она позволяет мне уделять больше времени своему здоровью и развлечениям.

Как мальчик в рассказе «Мальчик и орел» хотел убить орла, так и я хотел жертвовать своим здоровьем, работая слишком упорно. Но вот порыв ветра (беспокойство по поводу СПИДа) поставил меня перед перед лицом смерти, и это позволило мне освободиться от поведения, вредившего моему духу (работы на износ). Тогда было осознано единство духа и практической стороны моей жизни, и эти две стороны стали более уравновешенными.

Я очень хорошо умел нарушать это равновесие. Один раз я получил травму шеи. Тело как бы говорило мне: «Ты лезешь на рожон, ну так я заставлю тебя притормозить». Хоть я тогда вроде бы и притормозил, но вполне могу себе представить, что в следующий раз уже сама жизнь сказала: «Если вывихнутая шея тебя ничему не научила, как насчет СПИДа?» Очевидно, этого оказалось достаточно, чтобы убедить меня. Нельзя же быть твердолобым всегда.

Мифологическая жизнь — это жизнь в учебе. Для сожалений не остается места, потому что каждое событие — это возможность лучше понять себя. Ваше видение — это ваш проводник, а жизнь — ваш учитель. Когда вы будете умирать, то единственный капитал, который будет иметь значение, — это не тот капитал, который вы держали в банке, а тот, который накопили в сердцах тех, кому вы помогли и кто делил с вами любовь.