Двери хлопают - [13]

Шрифт
Интервал

Франсуа. Но для чего ты все это придумала?

Даниэль. Понимаешь, Франсуа, я боялась. Я не была уверена… Я хотела знать, как вы все отнесетесь… Как вы будете реагировать… Ну, когда я действительно буду ждать ребенка. Теперь я все знаю. Когда это случится, мама упадет в обморок, папа выгонит меня из дому, Доминика постарается, чтобы я избавилась от него… В общем, я могу рассчитывать только на бабушку.

Франсуа. А на меня?

Даниэль. О! Ты побежишь в свой оркестр.

Франсуа. Ты говоришь глупости! Все это какая-то ерунда!

Даниэль. Да, конечно. Вот именно потому, что все кругом ерунда, я и хочу, чтобы было что-то настоящее. Я хочу ребенка…Скажи, пожалуйста, я…. Аморальна?

Франсуа. Нет… Тебе 16 лет.


Входит мать с чемоданом.


Отец. Это просто вокзал! Все с чемоданами… (Уходит.)

Мать. Доминик, а ты куда?

Доминика. Я уезжаю. И не уговаривайтe меня, пожалуйста. Это бесполезно. Я решила. Мне осточертела эта комедия, я больше не могу ее выносить.

Мать. Нет, это я уезжаю. Вы все хотите причинить мне боль. Это невозможно!

Франсуа (снова проходя через комнату). Да нет же, нет! Это я…

Мать. Я здесь никому не нужна… Я уезжаю…

Доминика. Ну что ты, мама. Ты сейчас нужна Дани.

Мать. Нет… я ей не нужна.

Доминика. Как — не нужна?

Мать. Жорж женится на ней.

Доминика. Он женится на ней?

Мать. Да… Это он отец.

Жорж. Приветствую вас! Пожелайте мне счастливого пути!

Франсуа. Никакого отца нет… И сына тоже нет. Это все дела святого духа.

Мать. Франсуа, ты с ума сошел.

Франсуа. Нет, я все выяснил… и уладил.

Мать. Господи! Что вы еще наделали?

Доминика. Объясни, в чем дело?

Франсуа. Нечего объяснять. Дани не сделала ничего плохого… во всяком случае… до сих пор. Что касается воробышка — он улетел!

Отец (проходя через комнату). Ну и прекрасно. Если бы мне попалась эта птица, я бы выбросил ее в окно… Воробей, черепаха. Почему не жираф?. Франсуа, а где Пинки?

Пинки. Я еду!

Мать. Андре, вы способны на такой поступок?

Отец. А почему бы и нет, дорогая? Эта девочка — прелесть! Во всяком случае, она гораздо лучше своего жениха.

Мать. Она — невеста Франсуа?

Отец. Надеюсь, вам не приходило в голову, что это моя невеста?

Мать (падая в кресло). Я думала…Ах!


Все собираются вокруг матери.


Отец. Господи, Алиса! Ну что мне с вами делать?. Ну, довольно.


Появляется бабушка.


Бабушка. Я чуть не опоздала!

Отец. Как вы спали сегодня, бабушка?

Бабушка. Сегодня? Я работала в ночную смену. Двести тысяч! Только что оформила завещание у нотариуса.


Входит Арлен.


Арлен. Не толкайтесь! Ну, что такое? Нести жаркое?

Мать (к Арлен). Я вам сто раз говорила…

Отец (перебивая). Да-Да, несите.

Арлен. Пропустите, а не то я вас засосу!

Доминик. Арлен, принесите, пожалуйста, мою морковь…

Отец. Всем сидеть!

Даниэль. Но почему, папа?

Отец. Так принято. На дорожку. Ну, наконец-то все в сборе. Ура!

Франсуа (с иронией). Да, в нашей семье царит идеальная атмосфера. Как в старых французских романах.

Мать. Франсуа!

Доминик. Наш дом — это идеальное место для воспитания счастливого поколения!

Отец. Да-да, друг мой… несмотря ни на что… И что бы ты там ни думал…

Даниэль. Да, у всех нас есть что-то общее…

Старик. Nous vivons sous un toit.

Все. Что?

Старик. Да-да. Мы живем под одной крышей!


Занавес


Рекомендуем почитать
Мафия и нежные чувства

Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.


Начало конца

Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.


Лист ожиданий

Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.


Ямщик, не гони лошадей

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Глупая для других, умная для себя

Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.


Виндзорские насмешницы

В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.