Двенадцать месяцев. Февраль - [35]

Не удержавшись, прислужница принялась носиться по комнате, протяжно завывая. Переживала, что ничем помочь не смогла, беду лютую не предотвратила.

— В ту ночь она посох и украла? — уточнила Милава, сжав кулаки от бессилия.

Столько бед принесла их соклановка. А все от жадности неуемной.

— Да, проклятая девка! — взвыла вьюжница. — Не видели вы, что тогда с хозяином творилось. Как переживал он и корил себя, когда понял, что произошло. А сколько бед на мир наш обру-ушилось из-за этой твари кровожадной. Долго изловить не могли ее, мир сказочный стонал под гнетом сил темных. Сезоны как безумные сменяли дру-уг дру-у-ужку, лю-у-уди гибли от напасти такой. Будь проклята она на веки вечные!

И вновь закружилась-завертелась вьюжница. Злилась прислужница волшебная, успокоиться никак не могла. А девушки и не вмешивались, только потеряно переглядывались между собой.

— Не бу-уянь! — прикрикнула на нее вторая служка. — Теперь-то добрая к нам деву-ушка попала. Чу-ую, не обидит ни хозяина, ни нас. Чу-у-ужды ей мысли об у-украшениях и гу-уляньях, все Февралю-у у-угодить пытается.

— А может и она притворяется! — не согласилась вьюжница, но на месте замерла.

— Не правда это, — веско возразила товарка ее. — Сама знаешь, нам глаза не отведешь. Мы все видим и все знаем. Нет в Надежде зла и жадности. Нет, и все ту-у-ут!

— Мы Надю совсем мало знаем, но и мне кажется, что хорошая она, — подтвердила Настасья, потрясенная рассказом старшей вьюжницы. — Не могла наша пророчица в этот раз ошибиться.

— Благодарим тебя за рассказ, — поспешно сказала Милава, которая после этого рассказа о пророчестве опять задумалась. — Как только явятся Февраль с Надеждой, так пусть к Олесе отправляются. Много о чем нам поразмыслить надобно. И в первую очередь о поясе том золотом. Не прост он, ох, не прост! Не зря же Арина изменилась так после его покупки. Да и кажется мне, что в пророчестве именно о нем говорилось. Вот бы торговца того найти… Да только давних лет это дело.

— Так у Олеси и попросим помощи, — предложила Настенька. — Она его душу точно найдет!

Пушок, до этого момента мирно сидевший у девушки на руках, завозился и недовольно фыркнул.

— Что тебе опять не так? — спросила хозяйка, на котенка снежного покосившись. — Мы же не сами за той душой отправимся, а Стражницу попросим.

— И правда, это самый лучший выход будет, — согласилась Милава. Доподлинно знала она, как порой полезно послушать рассказ давно обретшей покой души. — Тогда отправляемся к ведунье прямо сейчас.

Распрощавшись с прислужницами, они вновь шагнули в портал, привычно оказавшись на заветной поляне. А подойдя к воротам, услышали голос Ворона Вороновича.

— Р-раз, два! — раздавалось за высоким забором. — Не отставать! Р-раз, два, три, че… Куда побежал, шалопай?! Стр-рой не р-разбивай!

Переглянувшись, девушки подкрались к приоткрытой створке и заглянули в щель забора. А там, по двору, понуро шагали друг за другом волчата. Судя по хорошо утоптанному снегу, Ворон гонял их уже довольно долго, сам при этом восседая на воротах и зорко следя за проказниками.

Неожиданно двери дома Бабы-Яги открылись, и за порог шагнул высокий широкоплечий мужчина с серебристого цвета волосами. Посмотрев на волчат, он натужно позвал:

— До… мой идите, хозяйка кли… чет.

Было заметно, что слова даются ему с большим трудом. И соклановки уже решили, что это кто-то к ведунье лечиться пожаловал, когда незнакомца обдало зеленоватым сиянием, и он исчез! На крыльце осталась только куча одежды, из-под которой выбрался крупный волк.

— Серый! — воскликнула Настя, побежав к нему. — Серый, это и правда ты был?

Тяжело вздохнув, зверь лесной с мучением во взгляде посмотрел на Спутницу. А затем и вовсе ткнулся теплым носом в ее ладошку.

— Тяжко тебе, бедному, — посочувствовала Милава, присев рядом с ним на крыльцо и зарываясь пальцами в густую шерсть. — Потерпи, скоро всему научишься, и тебе легче станет. И человеческую ипостась контролировать сумеешь.

Девушка искренне надеялась на это. Тем более, что облик человеческий волк обрел очень представительный.

Еще раз вздохнув, Серый рыкнул на довольно заскакавших волчат. А потом, мотнув головой, отправился в дом. Детки тут же вслед за ним прошмыгнули. Умаял их Ворон Воронович наукой своей, в тепло хотелось, к мискам с едой.

— Чудные дела тут творятся, — пробормотала Милава, заходя в дом. — Олеся, встречай гостей!

— Таким гостям я завсегда рада, — отозвалась ведунья, выходя из-за печи и потягиваясь, словно бы только что встала. — С чем пожаловали?

— Тайну одну разгадать надобно, — сообщила Настасья, отпуская Пушка на пол.

Девушки поведали Бабе-Яге обо всем, что им довелось узнать в доме Феликса. Рассказ вышел немного сумбурным, так как каждая из них пыталась внести свой вклад, перебивая, но вполне понятным.

— Экие вы шустрые! — Олеся всплеснула руками. Сон мигом слетел с ведуньи, а надежда на появившуюся разгадку зловещего пророчества только подхлестнула интерес. Но она не была бы собой, если бы слегка не поворчала. — Вынь да положи им душу торговца. А я знаю, кто это был? Да и вообще, вы хоть представляете, сколько веков с того времени минуло? И сколько душ в мире загробном? Он мог уже несколько раз переродиться и забыть о своих прошлых жизнях.