Двенадцать цезарей - [66]

Шрифт
Интервал

В этих словах чувствуется дух Китченера и Киплинга без какой-либо предполагаемой пародии на возвышенность. Одинокий в свете наступающего нового дня, не жалуясь и явно не думая о личных страданиях, он заколол себя в сердце и был подобен жертвенному животному, чья пролитая кровь должна предотвратить дальнейшую гибель множества людей. Ему помог только стакан воды. Вначале он попрощался со своими людьми, а затем уничтожил корреспонденцию, опасную для тех, кто останется жить.

Тициан изобразил Отона как принца эпохи Возрождения. На сохранившейся копии его картины на боку императора висит меч, накидка скрывает сияющие доспехи. Волосы густые и вьющиеся (на самом деле он носил парик), руки сильные и жилистые (кожа гладкая вследствие частой депиляции). У Отона тяжелый подбородок, на щеках отросшая за день щетина (на протяжении всей жизни он использовал хлебные припарки, чтобы смягчить кожу и удалить поросль на лице). Выражение лица раздражительное, женоподобное, как и расслабленность позы, несмотря на волнующий фон гор и полутемного неба. Его внешность подтверждает слух, рассказанный Светонию его отцом: «Отон даже частным человеком всегда ненавидел междоусобные распри, и когда однажды на пиру кто-то упомянул о гибели Кассия и Брута, он содрогнулся». Его воинственный вид неубедителен. Большинство современников согласились бы с этим, если бы не знали того, как умер Отон. «Поверьте мне, когда я снова и снова повторяю, что с большею славою могу умереть, нежели править», — говорит он своим сторонникам.[181] По иронии судьбы, сама его смерть дает им повод сомневаться в этих словах, потому что это был момент апофеоза Отона. Это было отрицание прежнего вызывающего поведения, давней заурядности. Это, определенно, был не тот кривоногий, косолапый поклонник Исиды, который, мучимый недовольством, раздраженно спросил: «Что мне до непосильных задач?» Или, возможно, именно он — сдавшийся, когда возникли серьезные проблемы.

Плутарх описывает Отона как женственного и непривычного к командованию, а эти качества, в свою очередь, подготавливают почву для трусости, нерешительности и неверных суждений. Со временем совершенно авантюристическая борьба Отона за власть, роскошь и распутство будут сравниваться со скаредностью и строгой дисциплиной Гальбы и с обжорством и пьянством Вителлия. Это был показатель глубины, на которую пал римский трон к началу 69 года. «Судьба как бы нарочно выбрала из всех смертных двух самых бесстыдных, самых слабых и беспутных людей, дабы они верней погубили отечество», — сетует Тацит по поводу конфликта Отона с Вителлием.[182] Менее скептически настроенные источники тоже соглашаются с этой точкой зрения. «Да, нелегко было решить, кто из них двоих больший мот, больше изнежен, меньше смыслит в делах войны и сильнее запутался в долгах в былую пору бедности, — свидетельствует Плутарх.[183] — Задетое самолюбие спровоцировало переворот Отона, опрометчивость его погубила». Напротив, у императора отсутствовали эти черты характера. Прежде всего, Отона не выбирали ни легионы, ни сенат. Решение стать императором принял он сам, ни с кем не посоветовавшись, в отсутствие давления со стороны народа (за исключением неизбежной церемонии «отказа» от власти в сенате), проявив мелкое, эгоистичное честолюбие. То же происхождение имеет мужественное решение отречься от власти через самоубийство. Но он достойно расстался с жизнью, и существовали все признаки того, что при благоприятных обстоятельствах принципат Отона мог стать вариантом умеренной позиции Веспасиана. Знамения и окровавленные внутренности жертвенных животных распорядились иначе.

По правде говоря, в Марке Сальвии Отоне, транжире, бонвиване, щедром любовнике, не было ничего бездеятельного. Силой своей воли он продолжил восходящую траекторию недавней истории своей семьи. Карьера его проходила не через магистраты, по «пути чести», как того требовала традиция. Он пользовался близкой (некоторые утверждают, что слишком близкой) дружбой с Нероном, своим современником, с которым познакомился на одном из пиров у Клавдия. (Клавдий выделил его отца, Луция Отона, после того как тот разрушил заговор против императора. По этой же причине дворец украшала статуя Луция, и это была редкая честь. Учитывая веру римлян в наследственные черты характера, Отон не мог не получить выгоду от высокой репутации отца.)

Когда пришло время, он упорно добивался расположения всех, кто мог быть ему полезен, безжалостно добиваясь своей цели. Тацит отмечает, что «стремясь стать владыкой, вел себя как раб», а этот историк не допускает лести в своих документах.[184] Наименее достойно выглядела связь с влиятельной вольноотпущенницей, намного старше его по возрасту. Без стыда, чести и совести он использовал эту престарелую придворную шлюху, чтобы вкрасться в доверие к Нерону. Убежденный, что значение имеет только внешний вид, заинтересованный лишь в развлечениях, Отон завоевал ее благосклонность. Его можно было сравнить с лебедем, отчаянно гребущим под водой, чтобы выплыть на поверхность. Усилия Отона оправдались — иначе он не появился бы на страницах данного исследования. Но победа была чрезвычайно скоротечной.


Рекомендуем почитать
Эпоха завоеваний

В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.


Ядерная угроза из Восточной Европы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.


Древние ольмеки: история и проблематика исследований

В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.


О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.


История папства

Сэр Джон Джулиус Норвич — один из известнейших британских историков, специалист по итальянскому Средневековью и Возрождению, автор бестселлеров «История Византии» и «История Венецианской республики».Более двухсот восьмидесяти человек восседали на Святом престоле со времен святого Петра и до наших дней.Были среди них святые и убийцы, аскеты и распутники, беспринципные интриганы и великие политические деятели, мракобесы и свободомыслящие интеллектуалы.Джон Джулиус Норвич в своем блестящем исследовании не оставляет без внимания ни периодов взлета папства, ни периодов его падения и позволяет нам увидеть полную картину истории понтификата, существование которого длится уже почти две тысячи лет.


История Сицилии

Сицилия – вот ключ ко всему», – говорил Гете. Это крупнейший остров в Средиземном море. Это посредник между Европой и Африкой. Это ворота между Востоком и Западом, связующее звено между латинским и греческим мирами. Финикийцы и греки, карфагеняне и римляне, готы и византийцы, арабы и норманны, немцы, испанцы и французы – все оставили свой след на Сицилии. Почему именно Сицилия стала таким перекрестком культур? Какие из многочисленных легенд о ней правдивы, а какие – нет? И почему история острова оказалась столь трагичной? Об этом рассказывает в своей увлекательной книге сэр Джон Джулиус Норвич.


Властелины моря. История золотого века греческого флота

«Я не умею играть на кифаре или лире, — сказал стратег Фемистокл, — зато мне известно, как сделать небольшой город великим». Он не солгал: первый в истории человечества маневренный боевой флот, построенный в 483–480 годах до нашей эры, превратил Афины в величайший город Эллады. Двести афинских трирем, — истинных властителей моря, — принесли Афинам блестящую победу при Саламине и оборвали наступление войск персидского царя Ксеркса на Европу. Начался золотой век Афин, время демократии, славы, расцвета торговли и ремесел, небывалого взлета наук и искусств. И всем этим афиняне были обязаны флоту и морю. В удивительной книге Джона Хейла перед читателем предстает история героической борьбы афинян с захватчиками и несправедливого отношения к собственным военачальникам, изощренных политических интриг и необъяснимых стратегических просчетов, столкновения идеалов и триумфа человеческой воли. Перевод: Н.


История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

История Древнего мира – от самых ранних, научно документированных событий и до падения Римской империи.В этой книге Сьюзен Бауэр выдвигает и доказывает интереснейшую теорию взаимодействия и взаимопроникновения культур самых разных западных и восточных цивилизаций.Не просто сухие факты, но подробный и яркий рассказ о внешней и внутренней политике государств древности, об их литературе, религии и мифологии, повседневной жизни и системе управления.Результатом становится потрясающая мозаика событий, свидетельств и документов, в которой в равной степени важен каждый элемент.