Две жизни Пинхаса Рутенберга - [35]

— Не получится, Иван Николаевич. За мной следят. Еле скрылся от них в Петербурге. Кроме того, Рачковский передал через Гапона, что хочет со мной встретиться. Он ждёт ответа.

— Погорячился я, Мартын. Нужно посоветоваться с товарищами. Чернов здесь.

В тот же день вторым утренним поездом из Санкт-Петербурга приехал Савинков и сразу появился в квартире Азефа.

— Гапона нужно убить, — сказал Савинков, когда Рутенберг повторил ему свою историю.

— Мы такого же мнения. Но мы не можем решить без Чернова, — заявил Азеф.

Евно зашёл к нему после обеда, сообщил о приезде Рутенберга и рассказал о предательстве Гапона. Чернов стал в раздумье ходить по гостиной.

— Значительное число рабочих слепо верит Гапону, — сказал, наконец, Чернов. — Они могут подумать, что революционеры убили его из зависти. Он им якобы мешал, и они выдумали, что он предатель. Мы не можем предъявить доказательств его сотрудничества с полицией, кроме показаний Рутенберга о разговоре, проходившем с глазу на глаз.

— И что ты предлагаешь?

— Ликвидировать его на месте преступления. Во время встречи с Рачковским.

Вечером они вчетвером собрались на той же квартире.

— Мартын должен принять предложение Гапона стать тайным агентом охранки, пойти вместе с ним на свидание с Рачковским и в ресторане в отдельной кабинке убить их обоих.

— Я за предложение Виктора, — произнёс Азеф. — Как руководитель Боевой организации я уже давно подумывал о покушении на Рачковского, но не мог найти способ подобраться к нему.

— Такое двойное убийство желательно, но оно сложное и трудное в исполнении, — заявил Савинков. — Поэтому я за ликвидацию Гапона. Нам нечего бояться, у нашей партии достаточно авторитета, чтобы заставить поверить, что он предатель.

— Мы имеем дело с очень опытным полицейским, — поддержал его Рутенберг, — Он считает меня террористом и не подпустит к себе только на основании рекомендации Гапона.

Обсуждение затянулось на несколько дней. Савинков настаивал на своей точке зрения, но будучи лишь кандидатом в члены ЦК, он не имел права решающего голоса. Предлагавшийся план включал три свидания. Но в нём что-то не клеилось, и покушение казалось всё менее реальным.

Рутенбергу было поручено принять предложение Гапона, согласиться на сотрудничество с полицией и идти на встречу с Рачковским. По плану Азефа он должен был вместе с извозчиками, членами Боевой организации, симулировать подготовку покушения на министра внутренних дел Дурново. По мнению Евно это убедило бы Рачковского, установившего на Рутенберга полицейское наблюдение, в том, что он один из руководителей Боевой организации и подтолкнуло бы его искать с ним встречи. Одновременно предполагалось прекратить всякие контакты Рутенберга с ЦК и партийными организациями, чтобы не навести на них полицейских ищеек. Он должен был нанять несколько извозчиков и ездить с ними в определенные часы на определенных улицах, там, где обычно проезжал Дурново. Азеф заявил, что готов предложить кому-либо из членов организации действительно стать извозчиком и находиться в контакте с Рутенбергом. Этот извозчик обрекался почти на верную гибель, но убийство Рачковского было столь важно, что организация пожертвовала бы для него и не одним, а многими своими членами. Ведь Рачковский фактически держал в своих руках все нити политического сыска. Бомбу для Рутенберга должен был приготовить Зильберберг.

2

Савинков и Чернов уехали, и Рутенберг, закончив обсуждение плана с Азефом, возвратился в Петербург. Он сразу же нашёл Гапона, который начал беспокоится из-за отсутствия друга. Его болезненная заинтересованность в согласии Рутенберга была понятна: от этого зависела связь Гапона с влиятельными людьми в правительственных кругах и их финансовая поддержка его общественного движения. Он не скрывал радости от предстоящей встречи на его квартире, где он проживал со своей гражданской женой, на даче в Териоках, курортном посёлке на северном берегу Финского залива. В этом посёлке, облюбованном петербургской знатью и интеллигенцией, купцами, промышленниками и чиновниками, находились конспиративные квартиры социал-демократической партии, социалистов-революционеров и других революционных партий и организаций. Здесь проводились их конференции и совещания.

Гапон упрекнул Рутенберга за долгое отсутствие.

— Не мог я, Георгий, раньше. Были важные дела.

— Что может быть сейчас важней этого дела? — вспылил Гапон.

— Скажи, с Рачковским виделся по приезде из Москвы? — спросил Рутенберг.

— Да, один раз, дней шесть тому назад.

— Как ты его позвал?

— По телефону.

— Он тебя хорошо принял?

— Конечно.

— Но он убеждён, что теперь от тебя никакой пользы, — поддел его Пинхас. — Зачем ему с тобой встречаться?

— Он уговаривает меня стать у него чиновником особых поручений.

— Если с Рачковским иметь дело, то лишь для того, чтобы деньги получить, — стараясь успокоить собеседника и перевести разговор на практическую основу, сказал Рутенберг.

— Верно, Мартын. Я об этом тебе и раньше говорил.

— Сколько он даст, если я приду к нему отобедать?

— Ну, три тысячи даст.

— За то, что я с ним пообедаю, он должен дать мне не меньше двадцати пяти тысяч, — уверенно произнёс Рутенберг.