Две свадьбы - [13]

     — А как насчет интимных обедов с дамами? — спросила она.

     Его привлекательное лицо с резкими чертами было как книга. Она могла прочитать каждую мысль.

     — Да, я сую нос не в свое дело, — призналась она без малейших признаков раскаяния. — Я люблю так поступать, часто это единственное средство что-либо узнать. Когда я прямо спрашиваю, человек обычно бывает так потрясен, что все рассказывает, не сознавая, что я вмешиваюсь в его частные дела.

     Благодаря такой непосредственности люди многое прощали ей. Марго и мысли не допускала, что Брюс от них может отличаться.

     — Поговорите со мной. Случается ли вам посещать это место просто для удовольствия?

     — Я сейчас получаю удовольствие.

     — Ну а кроме сегодняшнего дня?

     Брюс поежился, мечтая, чтобы поскорее возвратился официант.

     — Не могу припомнить.

     — Вы отказываетесь рассказать мне то, о чем я хочу знать.

     — Пусть будет по-вашему.

     Эта женщина обладает невиданным упорством.

     — Я никогда не приходил сюда, кроме как по делам бизнеса.

     Она рассмеялась. Брюсу показалось, что ее смех похож на опиум: услышав его, хочется слышать его постоянно.

     Смеется ли она так, когда испытывает наслаждение? Если видит желание в глазах мужчины?

     Марго приподняла свой бокал.

     — За будущее.

     Брюс подумал, что тост достаточно безобидный. Его будущее казалось прочным и достаточно предсказуемым, а ее будущее представлялось как беспрерывные перемены. Брюс и Марго — две крайности, настолько далекие друг от друга, насколько это только возможно.

     — За будущее, — повторил он. — И за самую прекрасную женщину.

     Он совершенно не предполагал, что скажет такие слова. Брюс не жалел о них, только удивлялся себе.

     Марго задержала бокал у губ. Ей говорили комплименты и раньше, более цветистыми фразами, чем сейчас. Но вот этот тост очень ее тронул. Брюс не пытался произвести впечатление, а искренне восхищался. Интересно, знает ли он, как редко такое встречается.

     Она улыбнулась ему.

     — А вы говорите, что скованы в словах.

     Ему стало неловко.

     Брюс знал, что не силен в общении с женщинами. Но он сам решил так провести вечер с Марго и должен пройти через это испытание: сидеть в сгущающихся сумерках наедине с прекрасной женщиной.

     Он поднял бокал.

     Марго отпила маленький глоточек и вертела бокал, не отводя от него взгляда.

     — Вы думаете, что я настырная. — Это не было вопросом. Марго знала, что он так думает. Мысль читалась у него в глазах.

     Он дипломатично смягчил:

     — Я думаю, вы привыкли, чтобы все было по-вашему.

     Не простая ли это вежливость? Наверное, ее поведение возмутило его?

     — Разве это так уж плохо? Большинство предпочитают, чтобы было так, как им хочется. — Она провела языком по губам.

     Потребовалось усилие, чтобы отвести глаза от ее губ. И еще большее усилие, чтобы отвлечься от мыслей, вызванных увиденным.

     — Сомневаюсь, что вас когда-либо можно было считать безобидной, Марго. Даже спустя пять минут с момента вашего появления на свет. — Подняв на нее глаза, он увидел, что лицо ее потемнело. — Я что-то не то сказал?

     Она покачала головой:

     — Нет.

     «Да, сказал что-то лишнее», — подумал Брюс. Наверное, задел старую рану, заставив ее вновь кровоточить. Было видно, что Марго огорчилась.

     Растерявшись, он отчаянно делал вид, что вчитывается в строки меню.

     — Вы выбрали что-нибудь для себя? — спросил он тихо Марго.

     — Да.

     Подняв глаза, чтобы узнать о ее выборе, он увидел, что она смотрит на него. На губах блуждала загадочная улыбка.

     Брюс припомнить не мог, когда еще ему приходилось столько говорить. Он схватил стакан с водой и сделал большой глоток. В горле у него пересохло. Марго задавала ему вопрос за вопросом и, судя по ее виду, интересовалась тем, что он говорил. И Брюс не мог остановиться.

     Она была бы идеальным следователем, решил он, ставя стакан на место. На протяжении прошедшего часа он незаметно для себя рассказал об Элен, о их совместной жизни, так трагически оборвавшейся. Убаюканный глубокой симпатией Марго, он поведал даже о боли, через которую пришлось пройти.

     Ему не потребовалось усилий, чтобы объяснить, как возникли разногласия между ним и Лансом. Он никогда ни в чем не винил сына.

     — Но Ланс, — высказала она тактичное наблюдение, — виноват в том, что отвергал вас после ваших извинений.

     За многие годы Брюс сумел рассмотреть сложившуюся ситуацию и с точки зрения Ланса.

     — Сын не спешил кинуться ко мне с распростертыми объятиями потому, что я делал вид, что ничего не случилось. Проблемы не исчезают оттого, что вы говорите, будто все в порядке, они уходят тогда, когда их начинаешь решать. Мне хотелось, чтобы время, когда я исчез из его жизни, бросив на Бесс, сразу забылось. Но это вовсе не значит, что этого же хотелось сыну.

     После смерти жены Брюс забывался в работе, которая тем не менее перестала для него что-то значить, лишь позволяла регулярно посылать чеки сестре на содержание сына.

     — Вам полагается прощение — вы искренне раскаялись. Ведь так произошло потому, что вы слишком сильно любили, слишком сильно страдали. Иногда, — мягко добавила Марго, — такое здорово выбивает из колеи.