Две смерти - [3]
Семеновъ заглядѣлся на плечи, и дѣвушка обернулась къ нему. Это была красивая дѣвушка съ нѣжным румянцемъ на щекахъ и пышными алыми губами.
Отъ смѣлаго, бойкаго взгляда Семеновъ смутился.
— Что смотрите, товарищъ? — спросила его дѣвушка.
— Я… Ничего. Я хотѣл спросить, какъ васъ зовутъ. Я никогда васъ не видалъ.
— Рахиль, — коротко отвѣтила девушка. — Вы меня не могли видѣть. Я только вчера прiѣхала изъ Петрограда. Я тамъ училась на курсахъ.
Разговорились. Пошли гулять. Рахиль оказалась очень умной, очень смѣлой и передовой дѣвушкой. По-русски говорила она чисто, и только слишкомъ частое употребленiе слова «товарищъ» — нужно это или не нужно, — обнаруживало ея происхожденiе. Ея отецъ имѣлъ на базарной площади аптекарскiй магазинъ, въ которомъ онъ продавалъ солдатамъ одеколонъ по шести рублей за флаконъ.
Сирень распустилась во-всю. Въ большомъ саду у господскаго дома, надъ рѣкою, защелкали соловьи, и любовь молодого поручика вылилась въ слишкомъ реальныя, страшныя формы.
На окраинѣ мѣстечка, тамъ, гдѣ дома стоятъ рѣже, гдѣ гуще сады, нѣтъ раздражающей каменной мостовой, гдѣ не видно ни еврейской бѣдноты не сѣдобородыхъ важныхъ евреевъ, въ накидкахъ изъ черныхъ съ бѣлымъ квадратовъ и полосъ, гдѣ такъ тихо и потому даже и во время военной суеты уютно, оказалась подходящая комната, и въ ней аистъ любви Рахили свилъ свое теплое гнѣздышко.
Иногда ночью, вглядываясь въ тихо спящую въ волнахъ черныхъ кудрей пышныхъ волосъ Рахиль, Семеновъ вдругъ вспоминалъ свою Нельку. Болью сжималось его сердце, глаза наполнялись слезами, и стыдъ заливалъ краской лицо. Мучительный стонъ вырывался изъ груди.
Рахиль просыпалась.
— Что съ тобою, товарищъ? — говорила она сквозь сонъ и обнимала его горячими обнаженными руками. И любовь захватывала раскаянiе, и поцѣлуи глушили стоны совѣсти.
Вѣдь такъ сладко рокотали свои пѣсни по вечерамъ соловьи, такимъ прянымъ ароматомъ вѣяло отъ садовъ, полныхъ цвѣтущей акацiи, такъ плавно-размѣренно шла тихая жизнь большого штаба, полная выжиданiй чего-то крупнаго…
И вотъ Нелька ѣдетъ.
ѣдетъ тихiй и кроткiй ангелъ, который и не пойметъ и не переживетъ этой драмы любви.
Съ крестомъ или на крестѣ…
Тамъ гдѣ-то далеко, есть фронтъ. Тамъ есть тяжелая и легкая артиллерiя, бомбометы и минометы, огнеметы и пулеметы, тамъ есть газы и страшные броневые автомобили, тамъ люди сходятся на штыкъ и въ кровавой ненависти другъ къ другу дерутся смертнымъ рукопашнымъ боемъ… Но это тамъ, далеко…
Здѣсь изъ растворенныхъ оконъ звенитъ пiанино, и женскiй голосъ мягко произноситъ:
По деревяннымъ панелямъ стучатъ бойко сапожки на высокихъ каблучкахъ молоденькихъ евреекъ и паненокъ изъ окрестныхъ фольварковъ, ходятъ солдаты, звенятъ шпорами ординарцы въ желтых погонахъ, бродят шоферы военных автомобилей и полного неземного величiя летчики; гортанная рѣчь жаргона перебивается веселыми и бодрыми возгласами: «товарищъ!», и теплая ночь полна такихъ широкихъ возможностей.
Нелька ѣдетъ. Нелька увидитъ Нелька узнаетъ. Рахиль ревнива. Столкновенiе двухъ женщинъ будетъ ужасно.
Убить!..
Въ этом воздухѣ, насыщенномъ войною, этотъ страшный глаголъ спрягался такъ легко и свободно. Вчера там на позицiи, убитъ во время развѣдки прапорщикъ Стойкинъ… Сегодня, — вотъ только-что передали телеграмму, — снарядомъ, попавшимъ в окопъ, убито шесть солдатъ, третьего-дня прапорщикъ этапной роты убилъ свою жену, заставъ ее въ объятiяхъ другого прапорщика, на станцiи солдаты убили двухъ дезертировъ… Каждый день… Война, начавшая страшное дѣло истребленiя людей, не могла остановиться даже и въ пору затишья. Убить такъ легко… Убить Рахиль…
Онъ думалъ объ этомъ тогда, когда она пришла къ нему веселая, бойкая, пришла, свѣжая отъ купанья, пахнущая молодостью и весною, и отдалась ему весело, шумно и беззастѣнчиво.
Теперь онъ сидѣлъ на стулѣ подлѣ смятой постели и смотрѣлъ на нее, устало уснувшую на подушкѣ.
Только теперь онъ замѣтил, что при прелестномъ личикѣ и чудномъ бюстѣ у нея короткiя, толстыя и кривыя ноги съ большими вывороченными ступнями. Только теперь, когда образъ ѣдущей Нельки сталъ передъ глазами, онъ понялъ всю грязь и пошлость своего увлечения.
И слова оправданiя не шли на умъ. «Все»… Но у этихъ всѣхъ нѣтъ Нельки, для которой онъ все… Убить Рахиль?.. Обрызгать кровью свои руки, и неужели Нелька возьметъ эти окровавленныя руки и будетъ цѣловать, какъ цѣловала когда-то въ минуты нѣжности его загорѣлыя руки.
Да выхода нѣть. Все кончено. Остается одно — встать на колѣни передъ Нелькой и просить ее простить. Простить и забыть. А потомъ?…
Семеновъ вышелъ, вернулся, написалъ письмо. Глупое, безумное, дикое письмо…
«Моей женѣ. Прости, Нелька. Я сталъ такимъ подлецомъ, что не могу больше жить. Я измѣнилъ тебѣ. Измѣнилъ глупо, пошло и подойти къ тебѣ не могу. Прости. Твой Шурикъ».
Послалъ письмо съ вѣстовымъ товарищу. Такъ стало легче. Как будто часть вины снялъ съ себя.
Вышелъ на лѣстницу. Раздалось два выстрѣла… Потомъ пальцы закоченѣли, и револьверъ покатился внизъ.
Краснов Петр Николаевич (1869–1947), профессиональный военный, прозаик, историк. За границей Краснов опубликовал много рассказов, мемуаров и историко-публицистических произведений.
Автобиографический роман генерала Русской Императорской армии, атамана Всевеликого войска Донского Петра Николаевича Краснова «Ложь» (1936 г.), в котором он предрек свою судьбу и трагическую гибель!В хаосе революции белый генерал стал игрушкой в руках масонов, обманом был схвачен агентами НКВД и вывезен в Советскую страну для свершения жестокого показательного «правосудия»…Сразу после выхода в Париже роман «Ложь» был объявлен в СССР пропагандистским произведением и больше не издавался. Впервые выходит в России!
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
Дневник Начальника конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии в 1897-98 году.
Роман замечательного русского писателя-реалиста, видного деятеля Белого движения и казачьего генерала П.Н.Краснова основан на реальных событиях — прежде всего, на преступлении, имевшем место в Киеве в 1911 году и всколыхнувшем общественную жизнь всей России. Он имеет черты как политического детектива, так и «женского» любовно-психологического романа. Рисуя офицерскую среду и жизнь различных слоев общества, писатель глубиной безпощадного анализа причин и следствий происходящего, широтой охвата действительности превосходит более известные нам произведения популярных писателей конца XIX-начала ХХ вв.
Известный писатель русского зарубежья генерал Петр Николаевич Краснов в своем романе «Ненависть» в первую очередь постарался запечатлеть жизнь русского общества до Великой войны (1914–1918). Противопоставление благородным устремлениям молодых патриотов России низменных мотивов грядущих сеятелей смуты — революционеров, пожалуй, является главным лейтмотивом повествования. Не переоценивая художественных достоинств романа, можно с уверенностью сказать, что «Ненависть» представляется наиболее удачным произведением генерала Краснова с точки зрения охвата двух соседствующих во времени эпох — России довоенной, процветающей и сильной, и России, где к власти пришло большевистское правительство.
Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.
Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.
«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
Петр Николаевич Краснов (1869-1947) - в российской истории фигура неоднозначная и по-своему трагическая. Прославленный казачий генерал, известный писатель, атаман Всевеликого Войска Донского, в 1918 году он поднял казаков на "национальную народную войну" против большевиков. В 1920 году Краснов эмигрировал в Германию. В годы Второй мировой войны он возглавил перешедшую на сторону вермахта часть казачества, которая вслед за атаманом повторяла: "Хоть с чертом, но против большевиков!".
Петр Николаевич Краснов (1869–1947) — в российской истории фигура неоднозначная и по-своему трагическая. Прославленный казачий генерал, известный писатель, атаман Всевеликого Войска Донского, в 1918 году он поднял казаков на "национальную народную войну" против большевиков. В 1920 году Краснов эмигрировал в Германию. В годы Второй мировой войны он возглавил перешедшую на сторону вермахта часть казачества, которая вслед за атаманом повторяла: "Хоть с чертом, но против большевиков!".
Генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов (1869–1947) был известен советскому читателю исключительно как ярый враг советской власти. Соратник Керенского по октябрю 17-го, белоказачий атаман, автор лозунга «Хоть с чертом, но против большевиков», эмигрант, гитлеровский пособник, казненный по приговору Военной коллегии Верховного суда… О том, что рожденный в Петербурге сын генерала, казака донской станицы Каргинской, являлся личностью куда более глубокой, читатель смог узнать лишь в последние годы. Атаман Краснов, к удивлениюмногих, оказался плодовитым литератором, автором почти двух десятков романов и повестей, неутомимым путешественником, наблюдательным военным корреспондентом.
Два рассказа Петра Краснова, написанных им в разгар Гражданской войны. В них мистика переплетается с кровавой реальностью. Кроме того, эти произведения объясняют логику поступков Краснова — убежденного борца с большевизмом. И еще это прекрасные образцы русской классической литературы начала XX века.