Две проекции одинокого мужчины - [13]
*** (2)(3) Екатерина Строева
Квартира Железнова (продолжение)
За 8 дней до точки отсчета. Среда. 00.43
– И что, – перед Наумом стоял полный стакан водки: по-фронтовому, так по-фронтовому. – Перед тем как поднять стакан, я хотел бы определиться: мы закапываем томагавк войны или «иду на Вы», как говаривал князь Святослав, объявляем ее? – при этом взгляд Наум сосредоточил исключительно на стакане, и его вопрос был обезличен.
– У Екатерины изменился статус, – Железнов поднял стакан. – Она осталась без мужа.
– Вот как… извини, Катя, я не знал, – Наум тоже поднял стакан. – Тогда ответ известен.
– Да, Наум, тут ты прав, с женщинами мы не воюем.
Катя подняла свой стакан, также по-мужски наполненный до краев, посмотрела сквозь него на Железнова. – Я не женщина.
– Неужто девушка?!. – голос у Наума приобрел ехидный оттенок.
– Стержень. Стальной.
– Да ну? Это ты сама себя так? Или обломался кто?
– Это Железнов сказал, – Катя немного приопустила стакан, посмотрела на Наума, – что от меня исходит холод, а во мне сидит стальной стержень… об который все обламываются. На расстоянии. И как это ни смешно звучит, Наум, – Катя уже смотрела в глаза Железнову, – я – девушка, ты угадал.
Наум, готовый, было, паясничать дальше, ошарашено смотрел на Екатерину:
– Откровенно. И фантастически, – и чтобы как-то уйти от неловкости, продолжил. – А мы, собственно, празднуем или сочувствуем?
– Празднуем, – Катя кивнула на поднятые стаканы. – И сколько держать будем? Предлагаю выпить за начало новой жизни Екатерины Строевой, – с этими словами Катя не морщась, на едином дыхании опустошила стакан.
Железнов и Наум не заставили себя долго ждать.
– И что теперь? – Железнов мастерил сложный бутерброд из свежего бородинского, кусочка сала и дольки соленого огурца. – Как ты собираешься жить? Как я понимаю, на прежнее место работы ты не вернешься…
– Да нет, Александр, я теперь – невеста с приданым. Григорий оставил мне все свои российские активы. В виде акций, – про охранное агентство Екатерина решила не говорить – зачем настораживать предполагаемый объект воздействия? Тем более, что… Нет, об этом лучше даже не думать в окружении гениев и талантов.
– Акций? – в голосе Наума сквозило явное непонимание. – Это бумажки такие? Типа ваучеров?
– Уже не бумажки, – вмешался Железнов, – тут ты отстал лет на сорок. Сейчас все учитывается в электронном виде. На самом деле – это список акционеров. И обзывается депозитарий.
– Хорошо, что не лепрозорий. Ну, хорошо, – Наум явно был настроен повысить свою экономическую грамотность, – и что? Список… И что он дает, этот список? То, что ты один из акционеров? Не понимаю.
– Няма! И, Слава Богу! Иначе мы потеряли бы очень талантливого…
– …гениального, – поправил Наум. – Не вводи в заблуждение непосвященных, – Наум кивнул в сторону Екатерины.
– …извини, конечно же, гениального, – выделил интонацией Железнов, – продюсера. Кесарю – кесарево. Так вот, Няма, быть в списке – не самое главное. Важно – какие это акции и сколько их.
– Все равно пока ничего не понимаю.
– Да ничего тут сложного нет. Если ты владелец достаточно большого пакета акций прибыльного и развивающегося предприятия, то можешь считать себя богатым человеком…
– Я и так гений…
– Здесь пробегал дикобраз… – Железнов акцентировано процитировал Балу из «Маугли». – Няма, дослушай. Конечно же, если ты хочешь понять всю глубину и трагизм того, что ты лично не акционер, – Железнов улыбнулся. – Приведу простенький пример: если ты владеешь десятью процентами акций, например, нефтедобывающей или перерабатывающей компании…
– Ага… хороший пример…
– …то это означает, что тебе принадлежит десять процентов стоимости этой компании…
– Ого!
– И ты имеешь право на получение десяти процентов прибыли…
– Ничего себе!
– И еще много чего… Акционер может продать свои акции, при этом их стоимость, как правило, может составлять пятилетний доход, получаемый по этим акциям.
– Ни хрена себе! Саня! Если ты все это знал, то почему мы тут сидим!!! Без акций! И почему у нас их нет!!! Чтобы продавать их. Время от времени.
– Потому что, как говаривал известный тебе кот Матроскин: «Для того, чтобы продать что-то ненужное, это ненужное вначале надо купить»…
– И что, Катя, много у тебя этого ненужного? – Наум был явно сражен пробелом в своем образовании.
– Валя мне сказала, что если продавать все срочно, то около полумиллиарда…
– Сколько?!!
– …долларов…
– А кто такая Валя? – поинтересовался Железнов.
– А если не спешить, то процентов на двадцать-тридцать больше, – Катя смущенно улыбнулась. – Я и сама не предполагала, что Григ проявит такую щедрость. Но у него не было другого выхода – по-видимому, он очень не хотел, чтобы это все просто так попало в руки тех, с кем он конкурировал.
– И он выбрал тебя.
– Да. По-видимому, он тоже увидел во мне стержень. Или я стала наименьшим из возможных зол. Не знаю… А Валя – моя единственная подруга. Теперь – моя помощница, у нее финансовое образование. Это та девушка, которую я приводила на кастинг.
– Саня! Мы – идиоты! Не взять в программу девушку, которая знает, что такое акции и умеет считать до миллиарда!
– Даа… Неа… – в голове Железнова происходили какие-то сложные мыслительные процессы на предмет – идиоты они или не идиоты, что не взяли Валю.
Как некоторые из нас могли заметить, жизнь есть штука совершенно непредсказуемая. В ней сплошь и рядом может проявиться эффект бабочки. Или эффект Женщины. Эффект, известный тем, что поступок в точке отсчета совершает Женщина, а в тартарары летит жизнь Мужчины. И тогда уже наступает момент истины для Мужчины, пройдет он испытание предательством любимой Женщины или сломается и превратится в ничто…
Кто-то очень могущественный выдал Ордер на Любовь. Вещь – редчайшая. Выдается одному на миллион. Или на миллиард. Отказаться невозможно. Как от рака. Ордер на Любовь к человеку случайному, чуждому, равнодушному, из другой галактики. И что с этим делать? Как (!) строить свою жизнь без надежды, что тебе ответят взаимностью? Именно с такой проблемой столкнулся Александр Железнов, мужчина с характером, по иронии судьбы – автор популярнейшего шоу по выбору красивейшей женщины России…
«Любовь без репетиций» – роман о настоящем: настоящих человеческих ценностях, настоящей борьбе, в первую очередь с самим собой, настоящих чувствах и настоящей – душевной – красоте. Александр случайно знакомится с Марией и понимает – это женщина его жизни. Мария тоже неравнодушна к нему, но у нее семья, дети. Она знает: Он искренний. Сильный. И абсолютно беззащитен перед ней. Опасен, потому что одним движением способен пустить под откос весь ее мир. На одной чаше весов – Он. На другой – вся ее жизнь, которой она добилась жестокими усилиями.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».