Две повести о тайнах истории - [13]
В связи с этой догадкой Рузмата, хоть она и не занесена в летописи экспедиции, мне вспомнилась одна интереснейшая история, которую перед вылетом из Москвы я услышал в Институте этнографии. Я подумал, что она характерна во многих планах. Впрочем, прежде чем поделиться со мной этой историей, от меня потребовали прочесть в журнале «Советская этнография» статью ленинградского профессора Ольдерогге «Параллельные тексты некоторых иероглифических таблиц с острова Пасхи».
Взяться за чтение статьи с таким отпугивающе специальным заголовком мне, неспециалисту, поначалу показалось страшновато. Но когда я все же преодолел робость и прочел ее, а затем услышал и обещанное послесловие, то пожалел только об одном: почему все это упрятано в журнале, выходящем в количестве двух с половиной тысяч экземпляров, который, конечно, никто, кроме узкого круга специалистов, не знает? Почему об этом не прогремело радио, не рассказали массовые газеты?
История заключалась в следующем. Кто с детства не увлекался путешествиями и кто из увлекавшихся ими не слышал о далеком и таинственном острове Пасхи! Еще в начале XVIII века был открыт этот маленький остров в Тихом океане. Он лежит за 3,5 тысячи километров от ближайшего материка, в стороне от всех магистральных путей. И с тех пор все найденное на нем продолжало оставаться загадкой.
Находки же на острове были действительно на редкость странными, к ним не находилось никаких аналогий. Торчали из земли чудовищные, больше человеческого роста, вытесанные из цельных каменных глыб головы на шеях, выходящих прямо из земли, с плоскими затылками и зловещим выражением близко посаженных глаз; остатки как будто бы мостовых из тесаных каменных плит покрывали кое-где землю. Попадались также доски и дощечки твердого красного дерева с непонятными рисунками на них. Рисунки эти изображали предметы, не только не встречавшиеся на острове ныне, но и такие, которых никогда на нем, казалось, быть не могло. Не доказывало ли это, что обитатели острова приплыли откуда-то из-за океана? Впрочем, предметы на рисунках выглядели весьма приблизительно, нельзя было поручиться, что они точно изображают. А это еще больше запутывало дело.
И почему на островке, где сейчас живет едва шестьсот человек, закинутом на столько тысяч километров от ближайшего материка, создалась и развилась некогда большая и не похожая ни на какую другую, самостоятельная культура?
Ответа на все это не было. Туземцы острова к тому времени, как исследователи заинтересовались вопросом, уже не умели наносить рисунки на деревянные таблицы: последний туземец, умевший хотя бы разбирать их (он пел, глядя на эти таблицы), также умер вскоре после того, как его разыскали. Это было в 60-х годах прошлого века. Впрочем, и записи с его слов не дали ответа на вопрос: читал ли он таблицы или складывал всякий раз импровизации по поводу изображенных рисунков? А это разные вещи, и из них следуют разные выводы. Одно дело, если народ достиг столь высокой ступени развития, что создал уже самостоятельную письменность, и другое — если эти знаки не более чем только рисунки.
Но как ни заманчиво было разгадать странную культуру острова Пасхи, ученые все же не продвигались ни на шаг. По-прежнему таинственные, лежали несколько таблиц с рисунками в музее Брэн-ле-Конт в Бельгии, две таблицы — в Британском музее, две — у нас, в Музее этнографии и антропологии (дар Миклухо-Маклая), и по одной в нескольких музеях Европы, Чили и Северной Америки. И вот публикация, даже смысл заголовка которой трудно усвоить непосвященному, заметка, скрытая в журнале с 2,5-тысячным тиражом, неожиданно сообщала о выдающемся, можно сказать без преувеличения — мировом, открытии, сделанном советским ученым. Непонятные рисунки с таблиц острова Пасхи — оказывается не рисунки, а, совершенно точно, письмена, причем письмена ранней стадии развития письменности. Население острова Пасхи, где древнейшие памятники культуры обладают давностью десяти тысяч лет, имело самостоятельную письменность. И сделал это открытие, как сообщала статья, «молодой советский исследователь Борис Григорьевич Кудрявцев». Правда, он даже не успел подготовить его полностью к печати — он безвременно погиб в марте 1943 года, и статья в журнале была снабжена скорбным подзаголовком бывшего научного консультанта его — профессора Ольдерогге: «По неопубликованным данным Б. Г. Кудрявцева».
Кудрявцев доказал свою точку зрения так. Скрупулезно исследовав хранившиеся у нас две таблицы (доступ к ним устроил ему Ольдерогге), Кудрявцев обратил внимание на то, что некоторые группы рисунков на таблицах повторяются. Это настолько поразило его сначала, что он самому себе не поверил: не может быть, чтобы никто до него не заметил этого. Но чем больше он вглядывался в них, тем больше убеждался, что прав. Так бывает с зайцем на загадочной картинке: сперва его ни за что не найти, зато когда отыщешь — никак не понять, как его не видят другие!
Чтобы проверить себя еще строже, Кудрявцев решил разыскать в литературе все опубликованные снимки с таблиц, найденных на острове Пасхи. Закончив эту работу, он убедился, что прав безусловно: группы знаков, совпадающие с найденными им на наших таблицах, отыскались также на таблице из Чилийского музея и на таблице из музея в Брэн-ле-Конт.
Сборник «Смерть считать недействительной» объединяет лучшие военные рассказы и очерки Рудольфа Бершадского, включая и самые свежие — написанные в последние месяцы. Заглавие книге дал рассказ, посвященный удивительной военной судьбе Иллариона Васильева, Героя Советского Союза, который был посмертно награжден в числе 28 легендарных панфиловцев, погибших в 1941 г., обороняя подступы к Москве, но оказался живым и здравствующим поныне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.