Две невесты Петра II - [27]

Эти события самым прямым образом сказались на дальнейшей судьбе светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова.

Глава 9

Утро 6 мая 1727 года было по-весеннему светлым и радостным.

Окно комнаты, в которой помещался великий князь Пётр Алексеевич, выходило в небольшой садик, окружавший дворец со стороны, противоположной набережной. Томимый какими-то неясными предчувствиями, великий князь, проснувшись рано утром, подошёл к окну и толчком отворил его. Вместе с разноголосым птичьим щебетанием в комнату ворвался свежий, прохладный весенний воздух, несущий с собой запах уже отогретой солнцем земли и первой робкой зелени. Тихий шорох возле двери заставил его быстро обернуться. В комнату осторожно, очевидно боясь разбудить его, входила сестра — великая княгиня Наталья. Пётр поспешил к ней навстречу. Она порывисто обняла его, прижала к себе.

   — Что так рано? — спросил брат, поднимая к ней удивлённое её ранним появлением, озабоченное лицо.

   — Тише, тише, — шёпотом проговорила Наталья, увлекая его в комнату, подальше от двери.

   — Что там? — кивнул головой великий князь в сторону двери.

Ничего не отвечая, Наталья повела его за собой, усадила на край смятой постели, села рядом, крепко обняла за плечи и тихо, почти в самое ухо, прошептала:

   — Государыня совсем плоха. Слышала, граф Сапега говорил, что конец уже скоро.

   — Она умрёт? — со страхом спросил Пётр.

   — Да, — коротко ответила Наталья.

   — А как же мы?

Он сильнее прижался к сестре, словно ища у неё защиты.

   — Что будет, что будет, Натальюшка? — испуганно повторил он.

   — Не знаю, — тихо произнесла сестра, ещё крепче прижимая к себе брата. Близко наклонясь к его лицу, она зашептала:— Слушай, Петруша. Никуда, слышишь, никуда без меня не ходи, — несколько раз повторила она.

   — Почему?

   — Так уж надо, — таинственно добавила она, — мало ли что может случиться.

   — А что может случиться? — не понимая ни её шёпота, ни её таинственности, переспросил Пётр.

   — Всё, — решительно и громче ответила сестра. — Ни с кем никуда не езди, слышишь?

Ничего больше не спрашивая, Пётр кивнул в знак согласия.

   — Знаешь историю? — неожиданно осведомилась сестра. — Небось учил уже, или тебе не рассказывали?

   — Что рассказывали? — ничего не понимал Пётр.

   — А то, как маленького царевича Дмитрия, сына царя Ивана, убили, когда отец его умер.

   — Убили? — со страхом выдохнул Пётр. — Почему убили?

   — А потому убили, — раздельно и наставительно продолжала Наталья, — что он был царский сын и должен был стать царём.

   — А кто ж убил его?

   — Да мало ли кто! Вон сколько у государыни деток, и все небось хотят её место занять, — совсем как взрослая, рассудительно ответила Наталья.

   — А я ведь тоже царский сын? — спросил он с опаской.

   — Вот то-то и оно. Ты и есть настоящий наследник — покойного государя Петра законный внук, — сбивчиво докончила она.

   — Так что ж, меня тоже могут убить, как Дмитрия? — с испугом спросил великий князь сестру.

   — Не бойся, не бойся, братец мой дорогой, — горячо прошептала Наталья, крепко прижимая к себе брата. — Не бойся! Я тебя одного теперь не оставлю!

В этот же день, 6 мая 1727 года, императрица Екатерина скончалась.

Споров о том, кому передать трон, не было. Стараниями светлейшего князя Александра Даниловича единственным наследником российского престола, по завещанию покойной государыни, признавался Пётр Алексеевич — сын царевича Алексея и внук великого Петра.

С этой вестью в покои великого князя поспешил Меншиков в сопровождении целой свиты придворных. Отворив дверь в комнату, все с удивлением увидели брата и сестру, сидевших на кровати и крепко обнявшихся. При виде вошедших они ещё крепче обнялись, прижимаясь друг к другу.

   — С двумя вестями пожаловали к вам, ваше высочество, — низко склонившись перед изумлёнными детьми, проговорил Меншиков. — Одна весть печальная. — Голос его дрогнул, он замолчал, но затем продолжил с почтительной улыбкой: — А вторая очень хорошая.

Пётр и Наталья переглянулись.

   — Вторая, — торжественно произнёс Меншиков, — это завещание покойной государыни, по которому вы, великий князь Пётр Алексеевич, объявляетесь российским государем.

Он умолк. Несколько минут в комнате было совершенно тихо, только из растворенного окна доносился разноголосый птичий гомон.

   — Я государем? — не то удивлённо, не то радостно повторил великий князь, глядя то на Меншикова, то на сестру, не менее его поражённую известием.

   — Вы теперь наш государь, — с низким поклоном повторил Меншиков.

Великий князь вскочил с ногами на кровать и запрыгал на ней, радуясь и крича:

   — Государь, государь, я теперь государь!

Вошедшие со слезами умиления смотрели на этого хотя и рослого, но в сущности ещё настоящего ребёнка.

Первый человек, которого увидел молодой государь на следующее утро, был Иван Долгорукий.

   — Ванюша! — кинулся к нему Пётр Алексеевич. — Ты здесь? Давно ли?

   — Только сейчас прибыл, — улыбнулся князь Иван, склоняясь в низком поклоне. — Позвольте поздравить, ваше величество, со счастливым исходом дела.

   — Ванюша, что ты, что ты, — радостно заговорил молодой государь, — посмей только называть меня «ваше величество», — погрозил он пальцем, — я тебя тут же отлучу от двора.