Дважды убитый - [32]
Никого за собой не обнаружив, человек в сером костюме еще покружил по улицам, дождался, пока стемнеет, и ровно в половине восьмого прибавил скорость.
Через полчаса в аэропорту «Ферихедь» он подобрал пассажирку неопределенного возраста, голову которой прикрывала модная дорогая шляпка, посверкивавшая аккуратно вкрапленными блестками. Еще через полчаса он остановился у входа в небольшой сквер, вышел из машины, двинулся вперед по аллее. Женщина шла на некотором расстоянии. Пройдя примерно до середины аллеи, они свернули налево и направились к небольшой пустой эстраде, светившейся тусклыми гирляндами лампочек.
— Все нормально, товарищ генерал, — доложила женщина, усевшись рядом с человеком на скамье. — Деньги переведены.
— Нормально, да не все, — отозвался генерал Калягин. — Деньги получены, но пользоваться ими опасно, пока есть свидетели кульбитов твоего Алекса. Теперь слушай. Наш человек в местном комиссариате сообщил, что на окраине города, примерно в километре от заброшенной фермы, полицейские нашли взорванную машину, а в ней обгоревший труп. Еще один труп остался во дворе гостиницы. Мы знаем, что их было пятеро. Следовательно, трое где-то бродят. Кроме того, полицейские наткнулись на подозрительный белый «Опель», хотели остановить, но тот от них ушел. По всем признакам, за рулем был профи. Очень уж грамотно оторвался.
— Но для этого и есть Алекс, товарищ генерал, — улыбнулась женщина. — Он их прослушивал и знает, что завтра они встречаются в четыре часа как раз на той самой ферме, недалеко от которой нашли взорванный автомобиль.
— Что ж, это уже кое-что. Значит, там и нужно ставить точку.
— Запятую, товарищ генерал. Точка будет поставлена позже.
— А справишься?
— Постараюсь, товарищ генерал.
— И вот еще что, — добавил Калягин. — По сообщению того же человека из комиссариата тот, что был в «Опеле», захватил заложницу. А это не кто иная, как сотрудница «Денирс» Анастасия Шелепинская. Знакома тебе эта фамилия?
— Никак нет.
— Ах, ну да. Больно ты еще молода. А я как знал, что с этой семейкой мы еще встретимся. Просил тогда начальство не выпускать их. Нет, позволили выехать. А теперь остается только гадать: заложница она или сообщница? В нынешней европейской каше все может быть.
Велосипедист вернулся в сарай с высокой пожилой женщиной лет семидесяти, которая, словно не заметив ни Барса, ни его пистолета, сразу бросилась к Насте.
— Ранена! — ахнула она. — Потерпи, девочка.
— Да все нормально, тетя Эльза, — обняла ее Настя, — царапина.
Тетя Эльза говорила на какой-то причудливой смеси немецкого и английского, что, впрочем, не мешало Насте ее понимать — в отличие от Барса, который улавливал только отдельные английские слова.
— Вижу я, какая царапина. Вся в крови. — И повела Настю в глубь сарая.
«Тиролец» без всяких слов поманил Барса туда же, где в углу возвышался огромный металлический шкаф, показал жестом, что его надо отодвинуть.
Сунув пистолет за пояс, Барс уперся плечом в боковую стенку и с огромным трудом сдвинул его с места. За ним оказалась дверца, которую выдавали только едва различимые зазоры между створкой и стеной. «Тиролец» подхватил небольшой ломик, просунул его в щель, и дверца с легким скрипом отворилась, затем прошел вперед, включил свет и поманил за собой остальных.
Сразу за дверцей обнаружилась деревянная лестница, ведущая вниз и вправо. Барс, поддерживая одной рукой Настю, шагнул на крашеную ступеньку, оглядывая странное помещение, но ничего подозрительного не обнаружил. Тусклая электрическая лампочка выхватывала схваченный тяжелыми брусьями низкий потолок и мрачноватые, обитые тесом стены.
Завернув направо, лестница привела еще к одной двери, на которой висел огромный амбарный замок. Почти беззвучно справившись с ним, «тиролец» на секунду исчез из виду и тут же появился в проеме, освещенный ярким светом. Барс, Настя и замыкавшая шествие тетя Эльза оказались в огромной прихожей, в которую вели еще три двери.
— Тут вас не найдут, — объявила тетя Эльза. — Я не знаю, от кого вы скрываетесь, но мое дело не спрашивать, а прятать. Только не знаю, где теперь взять врача.
— Не нужен врач, — отозвался Барс, — я сам справлюсь. Найдите перекись и чистый бинт.
— Может быть, сначала душ?
— А здесь он есть? — удивился Барс. — Конечно, не повредит.
Тетя Эльза увела Настю в душевую комнату, а Барс прошелся по прихожей, поочередно открывая выходящие в нее двери. За одной из них он обнаружил спальню с огромной деревянной кроватью, аккуратно застеленной синим покрывалом. За другой — маленькую кухню с подвесным шкафом, уставленным посудой, и настоящую электрическую плиту.
Честно говоря, такого комфортабельного подземелья Барсу видеть еще не доводилось. Он поглядел на «тирольца» — худого и высокого, который в своей дурацкой шляпе напоминал, скорее, дорожный указатель, чем мужчину. Но он только улыбался и кивал головой.
Из душа Настя вышла посветлевшая и наряженная в откуда-то взявшийся голубой халат. Барс взглянул на нее и отметил, что он ей к лицу и в целом Настя очень хороша. Раньше почему-то ему это в голову не приходило.
Тетя Эльза семенила следом за Настей с небольшим саквояжем.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.