Дважды Татьяна - [42]

Таня молча пожала плечами.

Интуиция, чутье разведчицы подсказывало ей, что Басти, возможно, и не кривит душой. Но… осторожность прежде всего! Нужно присмотреться поближе к этому чеху.

Было уже поздно. Таня посмотрела на часы и встревожилась: не хотелось быть задержанной патрулем.

— Не спешите, — сказал Басти. — Я знаю пароль.

Он отчетливо произнес слова пароля. Пароль был верен, Таня знала его от Андрея.

— Может, вы и завтрашний знаете? — сказала она шутливо. — Тогда с вами в самом деле не страшно.

— Да, Татьяна, знаю. Он начнет действовать с полуночи. Хотите знать? Слушайте…

Простились они поздно, договорившись увидеться снова через несколько дней.

Догадывался ли Басти, что каждая встреча, каждый разговор с ним — это очередная проверка. Возможно.

Однажды он познакомил Таню со своим земляком — чехом. Тот носил солдатскую форму, отлично говорил по-немецки.

— В какой части служит ваш приятель? — спросила Таня.

— В охране, — многозначительно ответил Басти. — В караульной роте по охране здания. Гитлеровцы ему очень доверяют, потому что он отлично знает немецкий язык, но он их ненавидит до глубины души и охотно взорвал бы склад вместе с его обитателями. Вам это должно быть понятно, Таня… Им кажется, что он знает и любит ИХ язык, ИХ Германию. А ведь Бетховен или Гёте принадлежат им не больше, чем эта вот земля.

Да, Таня отлично понимала, что хотел сказать Юзеф, но на всякий случай промолчала. Уже несколько раз ей удалось получить от него ценные сведения. Таня придирчиво проверяла их по различным каналам: всякий раз информация оказывалась безупречно верной.

Она уже привыкла к манере Юзефа облекать порой в форму шутки вещи самые серьезные. И слушала его очень внимательно, когда он во время очередной прогулки сообщил, что приятель его тоже всегда был большим фантазером. Наверно, их и сдружила эта вот общая склонность фантазировать. Вот и недавно они сочинили вместе прелюбопытнейший план…

Таня остановилась. У нее буквально дух захватило.

— Забавно, не правда ли? — сказал Юзеф и заговорил уже серьезно: Мне кажется, Таня, вы тоже не любите фашистов. Да и за что вам любить их? Может быть, вы даже принадлежите к тем, кого ваши люди называют «народные мстители»?

— О, если так, лейтенант Басти, вам по долгу службы положено сообщить о своих подозрениях властям. Вы же получите поощрение или даже награду за меня.

— Не оскорбляйте меня, Татьяна. Я уже достаточно оскорблен. — Басти указал на свой мундир. — Я понимаю, вы мне не верите. Это ваше право. Но все же я хочу повторить: обдумайте наш план…

Чтобы понять, каким образом оказалась Таня на офицерском балу в клубе, придется рассказать еще об одном ее знакомстве.

Собственно говоря, его можно было считать довольно давним.

Чтобы ознакомиться с городом, новыми порядками, а главное — поближе и получше узнать расположение воинских частей, штабов, складов, Таня, особенно в первые месяцы, целыми днями бродила по Минску. Случалось, заглядывала в какой-нибудь дом, спрашивала, не найдется ли работы.

Однажды, сильно утомившись, девушка присела на скамью в скверике напротив здания, где до войны размещался Совет Министров Белоруссии. Теперь тут был какой-то немецкий штаб.

Одно из окон цокольного этажа распахнулось. В окне показался офицер. Он расположился на подоконнике, носовым платком стряхнул пыль, развернул большой пакет, извлек из него курицу, белый хлеб, огурцы, бутылку пива. Он открыл бутылку о подоконник и приступил к трапезе.

В это время на скамью рядом с Таней присела утомленная, бедно одетая женщина с двумя малышами. Маленького она держала на руках, а старшая девочка голодными глазенками уставилась на офицера.

Как смачно он жевал курицу и хлеб, запивая пивом прямо из бутылки! Вот он исчез на мгновение, потом показался с консервной банкой в руке, начал открывать банку перочинным ножом.

Девочка подошла к окну. Мать окликнула ее, но взор голодного ребенка был прикован к разложенной на подоконнике еде.

Офицер засмеялся, швырнул к ногам девочки ломоть хлеба. Мать вскочила со скамьи, пыталась отнять у девочки хлеб, вернуть его обратно «благодетелю». Малышка торопливо жевала, плача во весь голос.

— Цыц! — рявкнул офицер.

Мать схватила ребенка за руку и в исступлении поволокла прочь от штаба.

— Негодяй! Подумал бы лучше, чей хлеб он жрет. Швырнул ребенку, как собаке… Задушила бы его!

Эти гневные слова тихо, но отчетливо произнесла присевшая рядом с Таней женщина, разительно непохожая на первую. Холеная, элегантно и добротно одетая, она, казалось, не имела причин быть недовольной жизнью. Кто она? Уж не провокатор ли?

Таня сделала вид, что не слышит. Притворно зевнула, поднялась со скамьи.

— Здесь сидеть ферботен… Запрещается. Ваши документы.

К ним незаметно подошли патрульные.

Нарядная женщина уверенно достала из сумочки аусвайс. Таня тоже приготовила свой паспорт. Старший патрульный с вежливым поклоном вернул женщине документ, с Таней же он заговорил совсем иначе:

— Это не те документы. Нужен аусвайс.

Таня улыбнулась, ответила по-немецки:

— Меня приняли на работу в столовую. Аусвайс выдадут завтра.

— Аусвайс нет? Идемте с нами. Вы наблюдали за штабом, так?