Дважды не живут - [26]

– Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – спросил Танцор.

– А что тут можно думать? Хорошо, что он тебе прислал не то место, где Чжуан-Чжоу приснилось, что он бабочка. А проснувшись, решил, что он – бабочка, которой снится, что она – Чжуан-Чжоу. То есть не за последнего дремучего кретина тебя считает.

– Да я не о том, – возразил взволнованно Танцор. – Я ведь только что примерно то же самое думал: подлинная сила не требует доказательства. Что это?

– Ну, значит, – Стрелка начала взахлеб фантазировать, – он действительно волнолоид. И живет у тебя в мозгах. А может быть, у тебя какая-то изощренная шиза – «то, что было не со мной, помню», то есть изнасилование коллективным бессознательным. А также – автокоррекция памяти с целью достижения душевного комфорта. Замочил десять девушек, расчленил, зажарил, сожрал и напрочь забыл. До такой степени забыл, что ни один полиграф не покажет… Да мало ли… Он ведь нас пытается психами сделать. Помнишь, как в прошлом году долбал двадцать пятым кадром? Помнишь?

– Но все-таки…

– Все-таки я пошла покупать тебе галстук. А тебя оставляю за старшего. Смотри, дверь никому не открывай, отвечай, что взрослых дома нету. И телефон не бери. А то бед потом не оберешься.

***

На следующий день, максимально изменив внешность – для чего, в общем-то, достаточно было надеть костюм с галстуком и спрыснуться одеколоном – Танцор подвалил к Петролеум-банку. Который, в отличие от Трейд-банка, не возвышался над Замоскворечьем перстом, указующим в небеса, а расползался по Марьиной Роще на два квартала, словно злокачественная опухоль.

Действительно, стоявший на часах черноформенник, услышав фамилию Лабунец, с готовностью поднял трубку и вызвал провожатую.

Провожатая оказалась еще любезнее, – что Танцор, будь он кавказских горячих кровей, мог бы принять за предложение заняться сексом прямо в лифте.

Артемий Борисович Аникеев был приветливым, даже, можно сказать, задушевным пожилым человеком лет сорока пяти. Чуть выше среднего роста, с внимательными серыми глазами, с небольшими, чуть заостренными кверху розовыми ушами, в меру мясистыми, с изумительными передними фарфоровыми зубами.

Он поднялся навстречу гостю и радушно протянул руку, безымянный палец которой украшал некрупный, но, несомненно, очень дорогой перстень с сочным зеленым камнем, в котором Танцор безошибочно угадал чистейшей воды изумруд.

Тут же еле уловимая, словно шум небольшой лесной речушки, девушка-референт принесла две чашечки кофе. Чтобы мелодичное позвякивание позолоченных ложечек о веселый фарфор сняло напряжение первых минут общения.

Все это действовало до такой степени расслабляюще, что Танцору пришла в голову чисто поэтическая аллегория: «Звонить в фарфор зубов столовой ложкой…»

Танцор стряхнул наваждение и начал излагать суп» предложения:

– Волею судеб мне попала в руки дискета с номерами и ПИН-кодами пластиковых карт всех вкладчиков Трейд-банка. Зная из журнальных публикаций о тех непростых взаимоотношениях, которые существуют между вашими двумя банками, я думаю, что эта информация могла бы оказаться для вас полезной. Не поймите меня превратно, речь не идет о какой-то вульгарной продаже. Не скрою, что в определенной мере мной движет симпатия, которую я испытываю к Петролеум-банку. И мы могли бы…

– Как я понимаю, – прервал Танцора Аникеев, – вы бы не отказались от пятнадцатипроцентного пакета акций? – Сказав это, он еще более радушно улыбнулся, давая понять, что это шутка.

Затем начал говорить уже серьезно, но по-прежнему не снимая с лица улыбки.

«Весельчак, – понял Танцор, – так, видимо, все его и зовут».

Аникеев говорил, и говорил, и говорил. А у Танцора все больше, и больше, и больше вытягивалось лицо, не умевшее справиться с гримасой удивления, не способное загнать ее в какую-либо иную мышечную область тела.

Нет, Петролеум-банк данная информация не интересует. Поскольку такая нечистая игра не в правилах Петролеум-банка, имеющего прекрасную репутацию, которая дороже всего золотовалютного запаса страны. Нет, и еще раз нет. Петролеум-банк не станет обрушивать своих конкурентов, запуская в оборот дубликаты кредитных карт соперников. Есть более действенные методы разрешения деловых конфликтов. И при этом – не только юридически, но и нравственно более корректные.

Так что к этой дискете Петролеум-банк никакого отношения не имеет. И Аникеев склонен подозревать, что эту грязную игру затеял сам же Трейд-банк. А конкретно – председатель его правления Илларионов, который всегда вызывал у Аникеева чувство брезгливости. Потому что он – из скоробогатеев, нуворишей или, как их еще зовут, «новых русских».

Чего никак нельзя сказать о Петролеум-банке, который ведет свое летоисчисление с одна тысяча восемьсот семьдесят третьего года. Правда, в его деятельности был вынужденный перерыв, который объясняется известными причинами. Однако преемственность удалось сохранить, благодаря чему Петролеум-банк по праву считается старейшим и надежнейшим банком России.

Так что это все козни Илларионова, который затеял провернуть какое-то омерзительное дельце, а потом скрыться где-нибудь в Латинской Америке, где такого рода проходимцам самое место.