Дважды два равняется одуванчику - [8]
Вздыхает и безносая уточка под табуреткой. Эх, был бы у неё клюв, ну хоть какой-нибудь!
Славка уже думала об этом и даже кое-что придумала: завтра она выпросит у жадины Лорки немного красного пластилина и прилепит утке чудесный клювик. Только бы Лорка дала… И как тут уснуть, когда столько забот!
Спят тётя Лида, Светлана и Толик. В углу на сундуке спит дедушка. Папе постелили на полу, но он ещё не лёг. Они с мамой сидят за столом и тихонько разговаривают. Папа рассказывает о каком-то поезде, который разбомбили в войну, и в нём, в этом поезде, будто бы погибли его жена, дочка и сын. Как же могла Славка погибнуть, если она здесь, вот она, живая?
Славка даже ущипнула себя и дёрнула за волосы. Нет, взрослых всё-таки трудно понять…
А ещё они говорят о каком-то доме, в который скоро переедут. Но тоже как-то непонятно говорят. Про семью, которая жила в этом доме и погибла не вся, про какого-то мальчика, который остался и его непременно надо найти.
— Ложись, Настя, — сказал папа, — а я ещё посижу немного.
— Нет, я тоже не засну. Может, погуляем? Сейчас так красиво, каштаны цветут…
— Цветут… — тихо отозвался папа. — А знаешь, я ведь это заметил только тогда, когда мы с тобой возвращались во двор. Я вёл тебя под руку и думал: «Надо же, каштаны цветут…»
Папа с мамой ушли, а Славка потянулась в постели. Глаза её слипались…
Тильди-тильди-бом! Тильди-тильди-бом! — снова прозвенели часы, а вслед за ними — кхе-кхе-кхе! — тихонько прокашляли часы в комнате.
Нитки мулине в маминой корзинке для рукоделия зашевелились, и из них вылез Тильди.
— Разбомкались, — недовольно пробурчал он, протёр глаза, глянул на часы и вздохнул. — Опять чуть не проспал фонарное время. — И вдруг он увидел пряничного жирафа. — Ого! Добрый вечер, уважаемый! Как вы смотрите на то, чтобы нам вместе начать фонарное время?
— С огромным удовольствием! — важно ответил жираф и начал расти. Вот он уже достал головой до оранжевого абажура. Абажур качнулся и недовольно зашуршал:
— Потишшше! Какой страшшшный шшум! Маршш на улицу, там и хулиганьте…
— Я не хулиганю, а расту, — ответил жираф и, важно склонив голову на длинной шее, вышел во двор через окно.
Тильди уже приготовился вслед за жирафом прыгнуть в темноту двора, но Славка молниеносно выпрыгнула из постели и кинулась к нему:
— Тильдик, я с вами! Я тоже хочу начать фонарное время!
Тильди заколебался:
— По ночам дети должны спать…
— Мне всё равно не спится, Тильди! Ну пожалуйста, ну миленький, ну хорошенький, ну умненький… Ну Тильди!
Тильди не мог сдержать самодовольной улыбки: вот он, оказывается, какой!
— Ну, так и быть, пойдём. Только — тссс!
Они вылезли через окно во двор. Славка оглянулась и замерла от удивления. Пряничный жираф дорос… до третьего этажа. И весь он поблёскивал сахарными искорками.
С жирафа свешивалась сахарная лесенка. Тильди и Славка вскарабкались по ней на длиннющую шею. Внизу, под ними, чернел город.
Жираф тронулся в путь и вышел со двора. Кабановы, которые в это время возвращались из гостей, прижались к стене, уступая ему дорогу, и в один голос закричали:
— Не может быть!!
А Поэт вышел на крышу проводить своих гостей. В гостях у него были… небеса. Он стоял на крыше и читал стихи, а небеса слушали:
Поэт хотел сказать что-то хорошее ещё и восьмому, и девятому, и даже семнадцатому, но гости-небеса спешили домой. Поэтому седьмое небо прервало Поэта:
— Прости, Поэт, но нам пора. Ты дочитаешь нам эти стихи в другой раз, ладно?
— Ладно! — великодушно согласился Поэт, помахал на прощанье улетающим небесам и вернулся в свою каморку.
Жираф быстро бежал по улицам, перешагивая через спящие дома и не соблюдая правил уличного движения. Улицы спали. Спали автомобили и трамваи, спали милиционеры, и поэтому никто не сделал пряничному жирафу ни одного замечания.
Тильди направил жирафа к высокому фонарному столбу и вынул из кармана штанишек стеклянный коробок, в котором разноцветными головками светились стеклянные спички. Он вытащил одну спичку, чиркнул стеклянной головкой о стеклянный коробок и поднёс горящую спичку к фонарю. Фонарь вспыхнул и засветился зелёным светом.
Следующий фонарь они засветили красной спичкой. Ещё один — голубой. А поскольку спичек в коробке было множество и все разных цветов, то, оглянувшись назад, Славка увидела длинные-предлинные гирлянды разноцветных фонарей — малиновых, лимонных, салатовых, бирюзовых, сиреневых, морковных, вишнёвых и ещё всяких других, про которые она даже не знала.
