Двадцать веселых рассказов и один грустный - [32]

А на скалах Борга тем временем начинало припекать солнце, хотя в ноябре его обычно не слишком много. Охота продолжалась: собаки двинулись в сторону оскаленных зубов Скале, лугов Кармелии и Палаццы. Челио не показывался, но приятели слышали его выстрелы: этот негодяй возникал то здесь, то там, не пропуская ни одной стоящей точки – компанию он, конечно, любил, но предпочитал держаться от неё на расстоянии.

Примерно в два часа пополудни все собрались на перевале Валлон ди Бускада, чтобы перекусить. Явился наконец и этот хорёк Челио. Он шёл с двустволкой в руке и рюкзаком за плечами, серьёзный, будто услышал дурные вести, часто спотыкался, сбиваясь с шага, или, вернее, всё время менял темп, но, учитывая крутизну склонов, поросших высохшей травой, и утомительный день, это вполне можно было объяснить. Когда он присоединился к группе, Бортоль делла Тайя, всухомятку доедавший хлеб с сыром, срывающимся голосом протяжно и заковыристо выругался.

– Где вино? – рявкнул он. – Мог бы хоть мех мне отдать, прежде чем рвануть по своим чёртовым делишкам!

– Собака взяла след, – ответил Челио. – Пришлось бежать за ней, иначе с зайцем можно попрощаться. Ты и сам не хуже меня знаешь, что в таких вопросах «сейчас» значит «сейчас».

– Ладно, ладно, кончай болтать, просто достань уже мех, и в следующий раз я его понесу.

Челио присел в поросшей травой ложбине, похожий на муравья на ладони гиганта. Он положил ружье на землю, снял рюкзак и поставил его между ног. Бортоль делла Тайя, глядевший, словно ястреб на змею, поднялся, подошёл к сидящему на корточках другу и, дожёвывая хлеб с сыром, проворчал:

– Ну же, доставай мех, дай хоть глоток сделать!

– Спокойствие, – ответил Челио, расстёгивая клапан рюкзака, – только спокойствие.

– К чёрту спокойствие! – заорал Бортоль. – За целый день я не выпил ни капли, не считая чёртовой родниковой воды! Она, говорят, полезная, да только не для меня!

Так и сидевший на корточках Челио, не обращая внимания на нервно переминающегося Бортоля, закрывшего ему солнце, медленно открыл рюкзак, откуда достал нескольких аккуратно уложенных по внешней стенке зайцев. Затем потянулись прочие вещи: патроны, хлеб, салями, складной нож, носки, шерстяной свитер... На самом дне, то ли в качестве почётного гостя, являющегося последним, то ли, наоборот, выражая нежелание снова увидеть свет, лежал мех.

– Дай сюда, – выдохнул Бортоль, протянув руку. Челио подчинился.

Но едва Бортоль схватил мех, глаза его полезли на лоб: тот был не просто пуст, а выжат так, что внутри не осталось и самой малости воздуха. Там не было даже вакуума. Невозможно повторить слова, которые полились в этот момент из уст Бортоля делла Тайя: нет, догадаетесь-то вы легко, но вот повторить, пожалуй, не сможете.

В конце концов его удалось успокоить, но лишь после того, как Бортоль в порыве ярости пригрозил Челио заряженной двустволкой.

– Я хочу по крайней мере знать, какого чёрта ты вылакал всё до капли, – крикнул он напоследок, в упор глядя на этого ублюдка.

И Челио с мальчишеским простодушием, умело приправленным толикой откровенности, объяснил:

– Понимаешь, рюкзачок у меня совсем небольшой, и мех занял практически всё место, так что, не прикончи я вино, мне некуда было бы положить зайцев. А держать их в руках слишком опасно: так меня первый же егерь с биноклем издалека засечёт.

В долину они возвращались, добыв двенадцать зайцев. Челио подстрелил трёх и одного пожертвовал церкви.

19 Модный комбинезон

В начале восьмидесятых годов в Италии стали развиваться экстремальные виды спорта, а точнее, мода подниматься по замёрзшим водопадам. Это занятие, здесь тогда практически не известное, было очень популярно во Франции, но родилось оно в Шотландии, откуда его и завёз к нам франко-итальянский альпинист Вальтер Чеккинель. Сегодня у него много последователей, и их число с каждым годом имеет тенденцию увеличиваться. Для тех, кто не в курсе, а таких, должно быть, предостаточно, поясню: смысл в том, чтобы взобраться по льду при помощи ледовых молотков с острыми, зазубренными на концах клювами. Чтобы удерживаться на склоне, на ноги надевают специальные кошки, часто без пятки, а также пользуются костылями, которые втыкают в лёд, создавая упор. Первое правило скалолазания: опора на три точки, движется только одна рука или нога. Для большей безопасности в замёрзший водопад вкручивают льдобуры – длинные полые шурупы, которые сегодня делают из титана, лёгкие, надёжные, но безумно дорогие.

Восхождение по замёрзшей воде – спорт весьма увлекательный, но в то же время загадочный и странный, поскольку дело приходится иметь с весьма нестабильной материей. Зимой это твёрдое вещество, прозрачный кристалл, но стоит наступить оттепели – его ищи-свищи! По весне ледолаз может сказать: «Зимой я поднялся вон туда, на самый верх потока». И не только сказать, но и доказать. Это кажется невозможным, поскольку от блестящего ледяного горба не осталось даже следа – в отличие от костылей, которые, напротив, так и торчат в скалах, иногда в каком-то невероятном количестве.

Для восхождения на ледяной водопад не нужно воображения, которое просто необходимо при подъёме по скале. Движения повторяются в утомительном монотонном ритме. Расплата за это – холодок опасности, проникающий под костюм, словно раскалённая игла, и порождающий беспокойные вопросы. Чем кончится подъем? Надёжен ли этот лёд? Выдержит ли он вес моего тела или рухнет вместе со мной?