Двадцать три ступени вниз - [40]
Об этих настроениях Толстого царь знал (от охранки, агенты которой таились даже среди домашней прислуги писателя). И, узнавая, выше своего мелкокалиберного рефлекса на масштабные явления так и не поднялся. Не смог выше приподняться ни при жизни яснополянского гиганта, ни после того, как в астаповском пристанционном домике перестало биться великое сердце.
На докладной Столыпина о смерти Толстого царь надписал: «Господь бог будет ему милостивым судьею».
«Накатывающийся воз» бьет по ногам все сильней.
Стачки в городах, нападения крестьян на помещичьи усадьбы все чаще перерастают в вооруженные столкновения с властями.
Боясь потерять все, помещичьи лидеры призадумались, не пожертвовать ли частью. К концу 1905 года в их кругу родился проект закона об отчуждении некоторой части помещичьих и государственных земель для распределения (за компенсацию) среди крестьян. Основным автором проекта был главноуправляющий земледелием и землеустройством Кутлер, соавторами — профессор-экономист Кауфман и директор департамента государственных имуществ Риттих. Это немецко-петербургское трио наметило к изъятию и передаче двадцать пять миллионов десятин пахотных земель. Исходило оно не из интересов крестьянства, а из стремления экономики укрепить крупные латифундии, более усваивавшие капиталистический способ сельскохозяйственного производства. Маневр вполне благонамеренный, но необычный по заходу и масштабу, и именно поэтому он показался царю подозрительным. Несмотря на то, что Кутлер и его коллеги спланировали взыскание огромных выкупных платежей, общей суммой превосходивших даже те платежи, какие были взяты с крестьянства после реформы 1861 года; несмотря на то, что к передаче крестьянству намечены были преимущественно «земли, впусте лежащие, а также земли, обычно сдаваемые владельцами в аренду», — Николай, несмотря на все это, проект отклонил. На докладе Витте по этому делу он начертал: «Частная собственность должна оставаться неприкосновенной». Вслед за чем (на другом документе) появилась вторая резолюция: «Кутлера с должности главноуправляющего сместить».
5 декабря 1908 года председатель Совета министров П. А. Столыпин произнес с трибуны Государственной думы речь в защиту аграрной реформы, направленной на укрепление в деревне позиций помещиков и кулаков. Отвечая на утверждения думской оппозиции, что разработанная и осуществляемая им реформа ведет к дальнейшему разорению и закабалению трудового крестьянства, Столыпин заявил: «Когда мы пишем закон для всей страны, необходимо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых». И далее — снова: «Мы ставим ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных». По данным Столыпина «таковых (то есть „разумных и сильных“) насчитывается в России около полумиллиона домохозяев». Прогрессивная и либеральная пресса тогда отметила, что под «разумными и сильными» Столыпин подразумевает не полмиллиона крестьян, а «сто тридцать тысяч бар», которых он хочет защитить от крестьянства.
Результат не заставил долго ждать себя. Из общин выделились на отруба только двадцать пять процентов дворов. Половина всей земли, переданной этой части крестьянства (одна и три десятых миллиона хозяйств), так или иначе ушла в руки того же кулачества. Относительная доля неимущих и безземельных в сельском населении после реформы еще больше возросла: к 1910 году она составляла две трети всего крестьянства. Не получилось, таким образом, ни расширения собственнической базы помещичье-кулацкого господства в деревне, ни отвлечения массы крестьянства от революционной борьбы. Когда к царю попала докладная записка Кривошеина с некоторыми из этих итоговых данных, он надписал на ней: «Не слишком ли много льгот и удобств? Боюсь, все это только балует и развращает».
Разоренную помещиками и кулаками деревню периодически постигает тяжкое бедствие — голод. В пораженных голодом губерниях мучаются миллионы бедняков, многие погибают. «От просящих хлеба ни в деревне, ни в усадьбе нет прохода. Окружают толпой. Картина душераздирающая… Развились в сильной степени болезни: оспа, тиф и цинга».[2]
Это пишет в своем дневнике В. Н. Ламздорф. Конечно, царь-батюшка удручен, не спит ночами, ему стыдно и больно? Как бы не так. Наблюдающий его с ближней дистанции сановник «в ужасе от того, как относятся к бедствию государь и интимный круг императорской семьи. Его величество не хочет верить в голод. За завтраком в тесном кругу он говорит о нем почти со смехом; находит, что большая часть раздаваемых пособий является средством деморализации народа, смеется над лицами, которые отправились на место, чтобы оказать помощь… Эта точка зрения, по-видимому, разделяется всей семьей…»
«Ужас» впечатления, вынесенного из царского дворца, Ламздорф приписывает своему тогдашнему начальнику, министру иностранных дел Гирсу. На первый взгляд может показаться, что вместе с Гирсом «ужасается» и его заместитель Ламздорф. В действительности последний вторит августейшему шефу обоих — царю, считая, как и он, что спасение умирающих с голоду «деморализует» умирающих. Ламздорф записывает: они, то есть «громадное большинство крестьян и рабочих», гоняются за пособием и получают его даром, «вместо того, чтобы работать и пособие это заслужить». Такой непорядок, по мнению автора, страшнее самого голода: «Благотворительность такого рода может в конечном счете привести к более значительным и еще более непоправимым бедствиям, чем сами последствия неурожая, от которого пострадала большая часть России».
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Славяне – крупнейшая этническая общность Европы, но что мы на самом деле о них знаем? Историки до сих пор спорят и о том, от кого они произошли, и о том, где находилась их родина, и откуда пошло самоназвание «славяне».
В трилогии вскрыты причины кризиса коммунизма в СССР, несостоятельности командной «плановой экономики», дан новый взгляд на возможные пути развития России. Особого внимания заслуживают идея о создании партии нового типа и новая идеология регулятивизма, являющиеся, по мнению автора, великим историческим шансом для России. Книга, написанная истинным патриотом, проливает свет на многие проблемы современности и представляет интерес для всех, кто обеспокоен судьбой Отечества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Современная Россия, являясь правопреемницей Советского Союза, сталкивается со многими проблемами, основанием для возникновения которых послужила крупнейшая геополитическая катастрофа XX века – распад СССР. Постепенно нарастают конфликты и противоречия в бывших советских республиках. Однако вместе с тем на постсоветском пространстве появляются и реализуются тенденции к экономической и военно-политической интеграции. Сложившаяся ситуация способствует тому, чтобы более серьезно обратиться к истории тех территорий, которые ранее входили в состав СССР, а до этого в состав Российской империи.
Фредерик Лейн – авторитетный американский исследователь – посвятил свой труд истории Венеции с самого ее основания в VI веке. Это рассказ о взлете и падении одной из первых европейских империй – уникальной в своем роде благодаря особому местоположению. Мореплавание, морские войны, государственное устройство, торговля, финансы, экономика, религия, искусство и ремесла – вот неполный перечень тем, которые рассматривает автор, представляя читателю образ блистательной Венецианской республики. Его также интересует повседневная жизнь венецианцев, политика, демография и многое другое, включая мифы, легенды и народные предания, которые чрезвычайно оживляют сухой перечень фактов и дат.