Двадцать третий пассажир - [15]

Надя всегда ставила его в известность о том, где находилась. Приходя домой, он всегда находил записку; то на кухонном столе, то на своей подушке, смотря по обстоятельствам, уходила ли она на несколько минут (чаще всего в магазин) или надолго (обычно после ссоры). Невозможно поверить в то, что в свой последний путь она отправилась, так и не оставив ни одного слова на прощание.

Надя вообще не относилась к типу людей, склонных к самоубийству. Конечно, так говорят все близкие родственники покойника, когда не хотят посмотреть правде в глаза. Но Надя действительно никогда не производила впечатления человека, уставшего от жизни. Она была борцом. Мартин почувствовал это уже в ту секунду, когда познакомился с ней в отделении неотложной помощи клиники «Рудольф Вирхов», где он ждал своего коллегу, раненного во время поножовщины. Надя сидела рядом с ним в приемной с подбитым глазом и прямодушно рассказала, что ее избил ее бойфренд. Из ревности. Но не к другому мужчине, а только потому, что по утрам его сын от первого брака любил понежиться в постели с новой папиной подружкой, а не с ним.

«Он любит своего мальчика, он никогда его пальцем не тронет. Хорошо, что он сорвал свою злость на мне», — доверительно сообщила Надя Мартину, а когда он хотел выразить ей свое сочувствие, она с улыбкой покачала головой: «Видели бы вы, как сейчас выглядит этот подлец».

Той же ночью Надя съехала с квартиры своего бывшего друга. Через год они с Мартином поженились. За все это время она ни разу не впадала в депрессию. Он никогда не допускал даже мысли, что она может уклониться от решения какой-то проблемы или захочет причинить себе вред.

А уж тем более Тимми, их маленькому принцу, которого она боготворила, ласкала и тискала, когда он позволял ей делать это.

Мартин прижал медвежонка к лицу, чтобы среди затхлой вони различить запах, который напомнит ему о сыне, но тщетно.

Он повернулся на звук раздвигаемой двери у него за спиной.

— Ага, вот где вы застряли, — сказала Герлинда Добковиц.

За несколько минут до этого со словами «Пойду избавлюсь от накопившегося дерьма» она оставила его одного со слегка смущенным дворецким и, шаркая ногами, отправилась в ванную с упаковкой бумажных носовых платков в руке. Теперь, когда она справила свои естественные потребности, Мартин мог наконец задать ей самый важный вопрос:

— Откуда он у вас?

Он крепко держал Люка обеими руками, словно боялся, что встречный поток воздуха может вырвать плюшевого медвежонка из его рук и унесет назад в акваторию порта.

— Нашла, — коротко ответила Герлинда и, покопавшись в кармане своего спортивного костюма, достала зажигалку и пачку сигарет.

— Где?

— В руках одной маленькой девочки.

Она сунула себе в рот сигарету без фильтра.

— Пойдемте со мной. Я покажу вам ее.

Глава 8

Каюта капитана, палуба 14А

— Остановить? Корабль?

Даниэль Бонхёффер высвободился из ее объятий и громко рассмеялся.

Юлия чувствовала себя полной идиоткой и готова была провалиться на месте.

Это было ошибкой — тотчас мчаться к нему.

Но она ведь не знала, что ей делать. Лиза так больше и не появилась, возможно, она все еще знакомилась с кораблем, что в случае с таким огромным фешенебельным круизным лайнером, как «Султан морей», могло продолжаться несколько дней. Это было иррационально, может быть, все было в наилучшем порядке. Однако с той минуты, как Юлия посмотрела это ужасное видео, ей казалось, что ее тело сотрясалось от непрерывной дрожи из-за беспокойства о дочери, точно так же как под ее ногами вибрировал корабль, корпус которого после отплытия из порта содрогался от работы мощных двигателей. Пока еще волнение моря ощущалось в проливе не очень сильно, но отовсюду доносилось равномерное гудение, рокот и шипение. Дизельные генераторы заставляли стены и пол слегка вибрировать, а внутрь капитанской каюты из больших иллюминаторов доносился приглушенный шум волн.

— Только не смотри на меня так печально, давай лучше выпьем по чашечке кофе, — сказал Даниэль, подмигнув ей. — Собственно говоря, сейчас я должен находиться на капитанском мостике, но, к счастью, у меня отличные вахтенные офицеры.

Он провел Юлию в салон своей капитанской каюты, которая — если она не ошибалась — находилась по правому борту судна под мостиком. По пути сюда она успела потерять ориентацию. Это и неудивительно на таком лайнере, который пришлось бы фотографировать с расстояния в километр, чтобы запечатлеть его на фото целиком. Его длина от одного конца до другого равнялась длине трех футбольных полей, а если при заходе лайнера в порт Нью-Йорка встать на верхней палубе, можно заглянуть в глаза статуи Свободы.

— Ну, как тебе нравятся мои владения? — спросил Даниэль.

— Мило, — ответила Юлия, даже не осмотревшись хорошенько.

Как и в ее каюте, здесь преобладали светлые ковры и темная кожаная мебель, только капитанская каюта была гораздо просторнее. Богатая, но абсолютно обезличенная обстановка. Прекрасно для десяти дней отпуска, но, если бы Юлии пришлось жить здесь постоянно, она бы давно поменяла ничего не говорящие художественные репродукции на стенах на более подходящие картины.