Двадцать минут на Манхэттене - [71]

Много лет назад, после ряда поездок в Индию – страну, способную удивлять по разным причинам, – я начал размышлять о другой схеме городского движения, основанной не на разделении, а на сосуществовании. В Индии сосуществуют поразительно разнообразные способы организации движения. В большинстве индийских городов пространство улиц и тротуаров занято одновременно различными «системами»: пешеходы, автомобили, пешие рикши, моторикши, бычьи повозки, фуры, автобусы, слоны, велосипеды и, конечно же, неизбежные коровы – все перемещаются сообща. Вообще-то именно корову можно назвать концептуальным вдохновителем подобной системы. Абсолютная неприкосновенность этого священного животного позволяет ему шествовать (и отдыхать) где заблагорассудится. Чандигар с его восьмиполосной организацией движения и Нью-Дели с его широкими бульварами – исключения, квинтэссенция европейского ответа этой выставленной напоказ и способной свести с ума иерархии, корректирующая доза четкости для системы, основанной на неопределенности.

Что индийская «система» производит на практике – так это спутанное клубком и чрезвычайно медленное совместное движение, полная противоположность разделенных потоков, столь любезных большинству дорожных инженеров. Я не то чтобы предлагаю внедрить подобную систему в Нью-Йорке (хотя мне было бы очень любопытно взглянуть, что произойдет, если выпустить на его улицы несколько тысяч голов крупного рогатого скота), но меня восхищает, сколько разных нюансов нашли в ней свое выражение. Во-первых, подобное смешанное движение носит несомненно демократический характер: в ходе его приходится постоянно осуществлять то там то сям самые разные взаимодействия. Они возможны благодаря тому, что общая масса участников движения перемещается чрезвычайно медленно, предоставляя время оказывать друг другу знаки внимания. А еще подобная медлительность в значительной мере нивелирует преимущества, предоставляемые возможностью развить бо́льшую скорость, в пользу, хоть и не в такой степени, бо́льшего размера движения.

Когда я размышляю о том, какое развитие могла бы получить подобная система в нашем окружении, мне приходит в голову несколько соображений. Во-первых, ценность медлительности. Хотя мне не попадались толковые сравнительные исследования на эту тему, возможно, что резкое замедление скорости городского движения могло бы в действительности сократить время отдельной поездки. Эксперименты, исследующие этот эффект, проводятся сейчас в Нидерландах. Их начал ныне покойный Ханс Мондерман, визионер-планировщик городского движения (применительно почти к кому угодно подобное определение звучало бы оксюмороном). Его проект заключался в том, чтобы удалить с улиц целого ряда городов как можно больше дорожных знаков и светофоров, для того чтобы состоянием по умолчанию находящегося в движении объекта стало именно движение, не ограниченное навязываемыми внешней системой остановками, своего рода дорожный эквивалент первого закона Ньютона. Успешность такой организации дорожного движения оказалась обусловлена медлительностью, предупредительностью и осторожностью, а не полицейским контролем. Параллельно с этим в США идет процесс перехода от системы контроля воздушного движения с жесткой схемой коридоров, точек заданной траектории к системе «свободного полета», при которой индивидуальные пилоты сами прокладывают наиболее эффективный маршрут и берут на себя с помощью продвинутых технологий ответственность за то, чтобы держаться в стороне от других воздушных судов.

При индийском стиле медленного движения становятся возможными нерегулируемые перекрестки, где право на преимущественный проезд получается от других участников движения (или же предоставляется им) после надлежащих переговоров. Движение с малой скоростью, возникающее в результате, должно приводить, по крайней мере теоретически, к созданию гораздо более безопасной системы, такой, при которой все участники движения вырабатывают намного меньше кинетической энергии и, следовательно, риск летальных исходов несоизмеримо ниже. Меня очень занимают возможности такой системы, при которой максимальная скорость не превышает двадцати миль (чуть более тридцати километров) в час. Она могла бы создать зону относительной безопасности таких недооцененных способов городского передвижения, как велосипеды, скейты и скутеры. Еще одно основание подобной расстановки сил – преимущественное право на движение человеческого тела, альфы и омеги всего дорожного движения, которому должны уступать все остальные способы передвижения. И медленная система способна отражать ту скорость, которая действительно нужна городу.

Распространим умозрительно эксперимент немного дальше. Заново переосмысленное сочетание средств передвижения открывает путь для переосмысления городского транспортного средства как такового. Предпочтение, отдаваемое небольшим, тихоходным средствам, способно резко сократить энергию, затрачиваемую на передвижение. Легковые автомобили и другие устройства с двигателями внутреннего сгорания спроектированы с невероятным запасом мощности, позволяющим им постоянно тормозить и трогаться с места, быстро замедляться и разгоняться до очень высокой скорости. Система, при которой движение осуществляется более или менее равномерно и скорость остается невысокой, снижает необходимость борьбы с инерцией – основополагающей для нашего нынешнего способа передвижения. Мы способствуем таким образом уменьшению мировой энтропии.