Двадцать минут на Манхэттене - [48]

После того как произведение Серра увезли (под покровом ночи), плазу реконструировал ландшафтный архитектор. Если работа Серра была выполнена в агрессивно-минималистическом ключе, то создательница нового проекта постаралась вернуть пространству более традиционный вид, вдохнуть в него ощущение парка и в то же время прокомментировать его странность через ироничную сюрреальность. Обычные фонарные столбы вытянулись, как жирафьи шеи. Площадь усеяли забавные полусферические травяные клумбочки. Деревянные скамейки, по кривой огибающие все пространство, были выкрашены в кричащие оттенки зеленого. Сюрреализм стал китчем эпохи постмодерна, и хотя новая плаза, очевидно, мягче, добрее и нежнее, чем раньше, ей не хватает присущей Серра неукротимой амбициозности и ярости. Но амбициозность и ярость – это, возможно, не то, что нужно людям во время ланча.

Каковы бы ни были художественные достоинства дизайна, в солнечный полдень лавочки заполняются людьми, непринужденно болтающими и уплетающими сэндвичи. Проходимость места и ощущение его обозримости намного увеличились. Летом система орошения сохраняет прохладу. Коротко говоря, хотя речь шла об улучшении художест-венного наполнения плазы, она стала несравненно лучше исполнять функцию места ежедневного социального обмена. Вот та грань, за которой право художника на самовыражение обращается в неустранимую ошибку, мешающую общественности осуществлять свое право использовать публичное пространство привычным образом. «Опрокинутая арка» выставляла окружающее пространство в таком свете, что площадь становилась еще менее обитаемой, – такую серьезность по отношению к себе и к своему месту на площади она демонстрировала. Представляя собой что-то вроде санкционированного граффити, стена должна была нести полную ответственность за содержание своего послания, потому что содержание общественного пространства обязано постоянно быть приемлемым для всех – требование, которому свобода слова, во всей своей открытости и готовности столкнуться с противоположным мнением, удовлетворять не должна. Это неисправляемое препятствие, и по той же причине несколько лет назад из здания суда в Алабаме пришлось вынести высеченные в мраморе Десять заповедей.

Это может показаться несколько притянутым к съемкам фильма на Вашингтон-сквер, но речь идет об одном и том же. Бывают ситуации, при которых священная материя неприкосновенности высказывания может и должна становиться частью уравнения. Общественное пространство следует оценивать по тому, насколько оно отвечает идее возможности его использования все более и более разнообразными способами. Конечно, общество заинтересовано в создании культурной и артистической атмосферы, и подобная атмосфера может сложиться только в условиях свободы самовыражения. Но общество столь же заинтересовано в воспрепятствовании некоторым типам высказывания (пропаганда ненависти, подстрекательство к преступлениям, крики «Пожар!» в переполненном театре) и в активном создании физических и выразительных пространств определенного типа. В это вложена куда лучшая идея: высказывание или конструкцию следует оценивать по тому, что́ с его помощью удается предотвратить.

Одна из причин сопротивления реновации или джентрификации – широкий спектр видов общественной деятельности, которые исчезают при физическом разрушении тех мест, где они разворачиваются, равно как и в результате «гомогенизации», когда из района при взвинчивании цен выдавливаются все, кроме богачей. Серра, похоже, угодил именно в эту ловушку: его произведение сужало возможности самовыражения намного большей части сложившегося вокруг площади сообщества, чем той, которую оно радовало. Киносъемка, с другой стороны, становится проблемой по иным соображениям: она лишает нас возможности посетить парк в чудесный день и поощряет такое высказывание, которое никак нельзя счесть отвечающим общественным интересам (вынося за скобки соображение, что свобода слова неделима). Кто-то может, конечно, заявить, что в частных запросах на общественное пространство нет ничего особенного, но нам-то известно, что это не так – как в старой шутке, что свободные СМИ, конечно, возможны, если вы владеете одним из них.

Недавно я посмотрел (в самолете) фильм «Я – Легенда», изумительную бредятину с Уиллом Смитом в главной роли, в которой Вашингтон-сквер отводится ключевая роль. Фильм посвящен Нью-Йорку, все жители которого (кроме зомби) оказались выкошены эпидемией, спровоцированной никуда не годным лекарством от рака. Персонаж Смита – ученый, у которого обнаружился иммунитет, он зарылся в роскошные норы Вашингтон-сквер и пытается найти противоядие. Открывающая фильм сцена: Уилл Смит мчится по пустынному городу (не считая оленьи стада) на крутой красной спортивной тачке в поисках зомби, чтобы испытать на них очередную версию вакцины. Манхэттен взят в карантин, мосты взорваны по приказу (несколько превосходных визуальных эффектов), и я, памятуя об окончательно проигранной борьбе со взвинчиванием цен на жилье, смотрел этот фильм как образчик кардинального решения вопроса.