Двадцать кубов счастья - [67]

– Да, Спартак, спасибо… Всё, пацаны, всё под контролем, извините. Я не понимал, что говорю… Пиздец…

Через несколько месяцев нашего киномана вновь посадят. После ресторана, спустя какое-то время, он устроился в магазинчик разливного пива. Здесь ему окончательно снесло крышу. Пока он там работал, я гонял на точку за порошком, который покупал на деньги, взятые Жижиэром из кассы. Я говорил ему, что не стоит играть с огнем, но он впихивал мне нужную сумму и просил не вмешиваться. Убеждал, что заработает и внесет все обратно. А пока он меня угощает, лучше не спорить на тему его финансовых манипуляций. Понимая, что альтернативных вариантов нет, я смиренно двигал за отравой, после чего, закрывшись в пивной будке, мы пускали соли по телу. Со временем владелец обнаружил недостачу и подал на предприимчивого продавца в суд по статье мошенничество или кражи, деталей я уже не вспомню. Жижиэр был готов к новому сроку, и с достоинством лишился свободы примерно на год. Но с уходом Жижы наши с Редом приключения не закончились, наоборот, все стремительно развивалось по сценарию без хэппи-энда.

ДИСКОНДАРТ

– Она нормальная девчонка! Правда, тоже вичёвая, – взахлеб рассказывал Ред, несясь по улице.

– Хорошо, но только давай не будем палиться. Она вообще не в теме?

– Нет! И это с ней не обсуждаем, понял, Спартак?! Скажем, что накурились и все.

– Бля, Ред, – сомневался я, – ну хорошо, а где биться будем? Ко мне сейчас ребята подвалят. Они тоже не в теме. Покурим с ними и всё.

– Так чё ты паришь? Закроемся в ванной, пока все в зале сидеть будут или на кухне курить. Якобы, поговорить нужно, и всё. Воду надо приготовить сейчас. И дизеля закинуть…

– Пиздец, мы отмораживаемся, – констатировал я.

В тот осенний вечер мы шли встречать Веронику. Она была младше меня примерно на два-три года, но успела выйти замуж, родить двух детей и схватить ВИЧ от своего мужа-гуляки. Ред познакомился с ней на встрече группы поддержки, которую посещал раз в неделю. Поясню: для людей, столкнувшихся с этой бедой, подобные мероприятия организовываются с целью эмоциональной и психосоциальной поддержки. Это подобно обществу анонимных алкоголиков, но не совсем. Дело в том, что ВИЧ вызывает наимощнейший стресс и часто ведет к жесткой депрессии. Негативные мысли, уныние и прочее могут, к черту, снести психику, а этого допускать нельзя. Подавленное эмоциональное состояние сказывается на функциях организма, а это бьет по иммунной системе, которую теперь необходимо постоянно держать в тонусе. На встречах обсуждаются различные темы, даются рекомендации в отношении домашнего быта, гигиены, взаимодействия с членами семьи, ну и, конечно, участники просто знакомятся, веселятся и делают что-то совместно. Основная цель – это обеспечение всесторонней поддержки и помощи человеку, который волей неволей столкнулся с другой жизнью.

В тот вечер мы кутили до утра. Компания собралась человек семь. Мы с Редом вдвоем заряжались порциями кайфа в туалете, а затем, как ни в чем не бывало, пили пиво и курили легальное зелье с остальными. Вероника была позитивной. По ней нельзя было сказать, что она в тех же тисках, что и Ред. Судьба распорядилась с ней жестоко: еще молодой девчонкой она вышла замуж, стала мамой, мечтала о спокойной семейной жизни, а в итоге – такой расклад! И за что ей такое? С мужем она, конечно, рассталась, и теперь жила с детьми у родителей. Семья от нее не отвернулась.

Ред рассказывал о многочисленных случаях, когда отцы и матери отворачивались от своих детей, буквально выгоняли их из дома. Часто близкие не в состоянии были принять подобный удар. Страх за свое здоровье и жизнь, стыд и масса других причин приводили к тому, что родные люди, в итоге, становились чужими.

Вероника жила в своем мире. Она считала, что такие, как она, это другой вид человечества, что судьба по-разному награждает каждого из нас, и судить тут не о чем. Нужно примириться и адаптироваться, жить по новым правилам, а не ныть и гаснуть, – ведь это, как минимум, неразумно. Вот она и старалась не уходить в дебри отчаяния. Но, несмотря на внешнюю устойчивость, я видел, как ей одиноко и тоскливо. Она искала мужчину, который в перспективе мог стать ее мужем. Поэтому цеплялась дикой хваткой, как только чувствовала хоть какую-то связь. При этом не важно, был ли он инфицирован.

Связи у меня с ней быть не могло, – такое возникает только по сумасшедшей и безудержной любви, которая делает человека бесстрашным пред ликом смерти. Вероника понимала меру своей ответственности, но действовала вопреки разуму. Однажды она осталась у меня на ночь. К тому времени мы уже общались какое-то время, и я предложил ей переночевать, не ведая, как повернутся события. Со времен возобновления дружбы с Редом, я многое узнал о деталях передачи вируса, поэтому спокойно отнесся к совместному сну под одним одеялом. Но среди ночи Вероника вдруг повернулась и положила руку мне на грудь, а затем, в одно мгновенье, устремилась вниз. Пытаясь удержать ее, я начал говорить что-то про безопасность, но она была настойчива. Я знал, что через оральный секс вирус передается в исключительных случаях, при множественном несоблюдении определенных правил, и что это фактически невозможно (Вероника, Ред и масса других источников подтверждали это). И еще один момент: я тоже был один, что сыграло немаловажную роль и заставило меня сломаться. Полюбил ли я ее? Нет. А она, таким образом, надеялась привязать меня к себе. Она верила, что дискондартные пары – это реально.