Двадцать кубов счастья - [43]

Паренек отличался от обычных ребят, если не считать семью. Отец ушел, жил он с мамой. Друзей отбирал тщательно, любил читать, увлекался, помимо кино, еще и музыкой. Я не вспомню, чем он хотел заниматься в жизни, какие имел цели, но чувствовал, что у него есть внутренний стержень. Про таких людей еще говорят что-то вроде «его ждет хорошее будущее», и называют смышлеными, сдержанными и осторожными.

Новый друг увлекался многим, был разносторонне развит и, конечно, любил подискутировать. Нам всегда нравилось поболтать, особенно, когда собирались дома у Реда. Во время подобных коллективных мероприятий, накурившись до уровня Кришны, Глеб начинал философствовать о жизни, морали и других высоких понятиях. Именно после этих ораторских просветов, мы с Родионом единогласно пришли к выводу, что парень явно мудрый, и сообща дали ему прозвище – ЖиЖиэР. Кроме Жана-Жака Руссо9 в наши туманные головы тогда никто не пришел.

– Жижиэр! Теперь ты будешь ЖижиэР! – задыхаясь от смеха на кухонном табурете дергался Ред.

– Ну, пацаны! Хорош уже, – с досадой говорил он, видя, как мы уже не в состоянии были его слушать и слышать.

Так Глеб стал Жижиэркой, постепенно превращаясь из смышленого малого в безудержного полинаркомана и дерзкого хищника. Если раньше, когда мы только познакомились, он не переступал грань и курил только траву, безобидно увлекаясь своим хобби и будучи примерным и надежным сыном, то теперь Жижиэр тусовался в клубах, пил, курил, травился и просто развлекался. В тот день, когда его злая шутка про стройку ударила меня по открытой ране, напротив меня уже стрелял глазами самоуверенный, хитрый и гордый кентавр, готовый разорвать любого, кто встанет у него на пути. Жижиэр любил покутить, и был не прочь подзаработать у себя в ресторане. Однажды, на почве нашего разговора о финансовых расходах, возникла тема, над которой в свое время мне самому пришлось ломать голову и принимать кардинальное решение. Я притих и вышел из дела, лишь иногда покуривая, если кто-нибудь угостит. У Глеба осталось немало знакомых, которым он помогал решать траву, пользуясь моими услугами. Однако теперь, стабильного выхода у него не было, а залетные и непостоянные барыги не внушали доверия. Тут я и открыл ему глаза, до конца не сознавая, чем все это может кончиться.

– Слушай, по сути, ты сейчас делаешь то же самое, как если бы ты сам продавал шмаль своим пацанам. Чтобы избежать проблем с ментами, нужно ведь только одно – банчить проверенным и только своим чувакам.

– Согласен, Спартак, но ведь Боб был своим чуваком. Риск тоже есть.

– Риск есть всегда, просто нужно быть еще осторожнее. Главное – не загнаться. Иначе начнешь пулять всем подряд, а это и есть первая ошибка!

– Я понимаю, – соглашался Жижиэр, – понимаю…

– А вообще, Глеб, не стоит оно того. Не станешь ты богаче. Легкие деньги легко и уйдут, только соблазнов будет больше. Жизнь так можно сломать. А свобода – она дороже… Марина говорит, что мне еще повезло, и успокаивает, что могут дать условку. Но как знать… Лучше подумай, как заработать по-другому…

– Мало, Спартак, мало. У меня потребности растут каждый день, и вообще, я хочу съехать от мамы, хватит с ней жить. Свою жизнь надо как-то строить, – говорил Глеб, словно собирался взойти на престол.

Уже месяц спустя, Жижиэр щеголял с улыбкой на лице, принимая на телефон пулеметную ленту звонков от пассажиров. Он нашел выход на «стакан» и решил планомерно и осторожно двигаться к финансовой независимости. Я смотрел на него, как генерал смотрит на молодого солдата. Мой контракт окончен, теперь эстафету принимали те, что словили рентабельность продукта и выстроили беспалевный входящий поток клиентов. А что до закона, то все думали, что они опять же не сядут «в тот самый самолет». Их самолет еще не взлетел, а в обломках моего шел поиск черного ящика.

Глеб уже снял отдельное жилье, и мы с Редом иногда приезжали к нему в гости, где устраивали вечеринки. Манеры его стали важные, а взгляд мудрый.

В те весенние деньки вновь, как из бездны, явилась Софка – наш ангел смерти и чарующий призрак. Глеб и Софка уже были знакомы, поэтому интересы быстро оказались в чаше общих предложений.

– Слушай, Софка, а что, если взять винта оптом? У тебя остались «винтовые»? Но только нормальные? – спрашивал Жижиэр, – без палева чтобы…

– Конечно, остались, – отвечал, бегая глазками, наш общий друг. – Сейчас их, конечно, не так много, как раньше…

– Хорошо, ну а сколько сейчас у тебя было бы желающих прикупить винт? Ну, например, в неделю? Вернее, сколько бы ушло кубов?

– Думаю, десять в легкую. А что, к чему эти вопросы?

– Есть надежный выход, Софка, – включаюсь я в разговор. – Ты же слышала про то, что у меня сейчас идет суд? Как видишь, все не так плохо, – я пока на свободе. Так вот. Когда я ошивался в суде, я познакомился с человеком – выходил покурить и как-то разговорился. Он оказался адвокатом. Я сразу обратил внимание, что уж очень он энергичный. Без умолку тараторил, что-то рассказывал. Ну, я ему и поведал о своей беде. Потом я выяснил, что этот чувак может решить двенадцать кубов прозрачного и охрененного винта. У тебя есть покупатели, у Глеба деньги, а я всего лишь разовый посредник. Дальше сами рулите.