Два Виктора и половинка Антуанетты - [30]

* * *

Разговор не клеился.

Бармен посматривал на странную пару.

Куприянов был таким усталым от жизни. Таким страдающим от собственного величия. Таким непонятым. Таким требовательным – «ну падайте же, наконец, в обморок от того, как я великолепен».

Но великолепие было каким-то… полуистлевшим, что ли…

Тонкие сильные пальцы гитариста. Седые виски. Дорогая небрежная одежда. Жесткие скулы. Мудрый безразличный взгляд.

«Достойный мужик», – думал бармен. Но думал как-то поверхностно. Как будто не от своего имени думал, а признавал, что ТАКОЙ мужчина должен, просто обязан, производить неизгладимое впечатление.

Хотя у Куприянова на лбу было написано «Я? Я никому ничего не должен!»

А она? Кем была сегодня она?

– Ну, рассказывай, – он накрыл ее руку своей, – Как ты? Что нового?

Аня знала, что стоит ей начать говорить о себе, как тут же на его лице она прочитает, насколько ему все равно.

Она улыбнулась.

О, сколько усилий он обычно тратил, чтобы показать, что ему все равно. На вещи, к которым ты равнодушен, как правило, не тратят столько сил и эмоций…

Но и доказывать ничего не хотелось.

– Нормально… Потихоньку… Можно даже сказать, все хорошо…

Бармен не слышал разговора, но краем глаза заметил, что она аккуратно вытащила свою руку из-под его руки.

– Ну а ты – как живешь? – спросила Аня, улыбаясь. Она хорошо понимала, что сегодня он и рад был бы ее порасспрашивать, но не может изменить своим привычкам и принципам.

Как это – признать, что кто-то может быть ему интересен?!

Я! Я! Я! Только я могу быть в центре всего! Во главе! В основе! Все остальное – фон, на котором царю я!

«Как забавно, – подумала Анна, – Даже жалко. И подыгрывать ему не хочется. А с каким упоением я делала это раньше!»

Он опять взял ее руку, что само по себе было странным. Он никогда не показывал, что тоже ждет и хочет ее прикосновений.

Сжал ее руку. Потер пальцами место, где не было обручального кольца. Грустно улыбнулся…

Раньше он никогда, практически, не смотрел ей в глаза. Объяснял это тем, что его сила влияния так высока, что не все выдерживают. Она верила.

Сейчас смотрел прямо в глаза. Ей было грустно и смешно. Влияния не было. Никакого.

Он чувствовал и злился. И от того, что очень не хотел этого показать, демонстрировал свою досаду еще более явно.

Аня уже просто пожалела его.

– Над чем сейчас работаешь?

«Пусть седлает своего любимого конька, – вздохнула она мысленно, – пусть услышит дифирамбы, которых он так ждет. Пусть скажет потом, что ему опять все-равно… О, как все предсказуемо».

– Да так… Есть несколько проектов, – слегка напыщенно сказал Куприянов.

«Ладно… Доставлю ему еще одно удовольствие», – подумала Аня.

– Как дела в личной жизни? – спросила она.

Он воспользовался ее подачей.

– При случае как-нибудь расскажу.

Несколько месяцев назад она кинулась бы приставать к нему с расспросами. Сейчас, задавая вопрос, практически, «для приличия», остановилась…

«Неужели все проходит так бесследно? – подумала Аня, – Неужели совсем ничего не остается от тех мук и терзаний, из-за которых я не спала ночами? Совсем ничего? Даже странно. Даже жаль».

– Ты жалеешь, что перестала мучать себя? – спросило отражение в зеркале кафе.

– Нет-нет, что ты? – Анна покачала головой, – Надо быть полной идиоткой, чтобы об этом жалеть.

– Вот именно, – сказало ей отражение, – Но ты же не такая? Все очень просто. Книги, фильмы и красивые истории учат нас, что страдания в любви – это красиво, что дикие страсти наполняют наше существование смыслом, что без ссор и примирений наша жизнь становится однообразной. Что просто жить и радоваться – это скучно…

– Глупо так рассуждать, – подумала Аня.

– Так а я о чем? – закивало головой отражение.

– Я только спросила, неужели от такой сильной влюбленности, которая играла в каждой клетке моего вечно сомневающегося во всем организма, не остается хоть какой-нибудь пылинки.

– Если ты хочешь знать, не остается ли боль, то тебе повезло. А если ты спрашиваешь, остается ли какой-нибудь след, то…, конечно, да. Иначе, откуда бы на земле появлялись места силы и мощи? Это не что иное, как концентрация пылинок, которые остались от большой любви…

– Да я не о земле, а о себе, прекрасной…

– Ты и так уже все поняла.

– Значит, все случается не зря?

– Безусловно…

Куприянов наблюдал за тем, как Аня посматривает в зеркало.

– Хороша, – ласково сказал он и протянул руку, чтобы поправить ей прядь волос.

Она немного отстранилась.

Сомнений не осталось.

Глава 13 О чем вздыхала маленькая конфетка или Что закатилось за барную стойку

– Вернемся к паузам, – предложила смятая упаковка с пупырышками, выглядывая одним боком из элегантного ведерка для мусора, – Вы даже не представляете, чем иногда их заполняют. Совсем недавно, когда в одном из диалогов здесь, в театральном кафе, пауза слишком затянулась, настало мое время! Упаковка с пупырышками заняла место номер один! Парочка, которая не знала, о чем говорить, лопала пупырышки на упаковке, и это казалось им очень забавным. А ведь я могла быть просто выброшенной, едва они открыли коробку с конфетами…

– Когда долго находишься в коробке, – заметила коробка для конфет, – никогда не знаешь, что ждет тебя в случае, если коробку откроют. Неожиданности случаются гораздо чаще, чем их ждут. Кто бы мог подумать, что какая-то упаковка с пупырышками удачно заполнит затянувшуюся паузу. Упаковка, которую выбрасывают не глядя!