— Если ты обвиняешь меня в неверности, то позволь мне объясниться.
— Благодарю покорно. Еще одна ложь, чтобы одурачить бедную Роуэн.
— Я помню тот день, — начал Брэнт медленно. — Габриэль была больна, так же, как и я. Ее била лихорадка. Да еще врачи хотели навязать нам обоим психиатров. Я это тоже помню.
— Брэнт, я даже не хочу этого слушать. Я все видела. Никакое объяснение, придуманное через два года, меня не убедит.
Брэнт подавил гнев, который, он знал, может только все разрушить.
— Ответь мне только на один вопрос, — сказал он, — до того моего последнего отъезда я когда-нибудь обманывал тебя?
— Нет, — ответила Роуэн неохотно. — Я знаю, ты не посвящал меня в нюансы своей работы, но не думаю, чтобы ты когда-нибудь обманывал меня. А знаешь, почему? Потому что на горизонте не было Габриэль.
— За все три года я не только никогда не был близок с Габриэль, но даже никогда не помышлял об этом.
Роуэн вздрогнула.
— Прекрати, Брэнт! Хватит! Ты не первый и, можешь быть уверен, не последний мужчина, который изменял своей жене. Так что не надо вешать мне лапшу на уши.
— Я не вешаю тебе лапшу на уши!
Он не знал, что еще сказать. У него было такое чувство, что ему не хватает воздуха. Роуэн сказала:
— Позволь мне сообщить тебе еще кое-что. Я была в Гренландии, когда вас нашли. Мы ушли далеко на санях по льду, так что я ничего не знала, пока не вернулась. Все газеты тогда кричали о вас, о том, как вы с Габриэль были вместе заключены в тюрьму, со множеством подробностей. На всех фотографиях вы были запечатлены держащимися за руки. Ты держал ее за руку даже в санитарной машине. — Она перевела дух. — Я все это видела. Конечно, понимаю, я была далеко, а она все восемь месяцев рядом. Но я все еще доверяла тебе. Я поехала в больницу, чтобы увидеть тебя. — Она провела пальцами по волосам. — И увидела вас. И поняла, что ты любишь ее, а не меня. И что я ошибалась, доверяя тебе. — Она глубоко вздохнула. — А что бы ты подумал, будь ты на моем месте? Ты стоишь в дверях палаты, а я обнимаюсь с другим мужчиной, с которым провела перед этим восемь месяцев?
Брэнту показалось, что его язык стал деревянным.
— Скорее всего, то же, что и ты.
Ее плечи вздрагивали. Так или иначе, она хотела услышать то, что он сказал.
— Вот так. Остальное ты знаешь. Я наняла адвоката, и через год нас развели.
Однако все было не так просто. Оставалась еще личная тайна, наполнявшая Роуэн виной и болью, но о ней она никогда никому не рассказывала. Не собиралась рассказывать и Брэнту.
Если громкое рыдание Натали оставило Брэнта равнодушным, то тихий плач Роуэн разрывал ему сердце. Рискуя, что она его оттолкнет, он подошел ближе, вытер ее влажные от слез щеки и сказал:
— Роуэн, ты замерзла. Но мне действительно нужно, чтобы ты меня выслушала. Спокойно и непредвзято.
Тихим голосом Роуэн сказала:
— Я слушаю.
Брэнт лихорадочно соображал, как ему сказать, чтобы Роуэн ему поверила.
— В тот день в больнице Габриэль была в ужасном состоянии. Она очень мужественно держалась все восемь месяцев, но тут не выдержала. Утром доктор назначил ей консультацию психиатра, который настаивал на обследовании. Она прибежала ко мне в палату, плакала, кричала. И — да, я обнял ее, и в моем лице была нежность и даже любовь, потому что мы вместе многое пережили.
Больничная палата и все, увиденное там, возникло в памяти Роуэн так отчетливо, как будто это было вчера.
— Продолжай, — пробормотала она.
— В течение восьми месяцев Габриэль была мне матерью, которую я так рано потерял, сестрой, которой у меня никогда не было. Я не мог быть близок с ней. Это было бы подобно кровосмешению. Если я и люблю Габриэль, то только как сестру.
Роуэн спрятала подбородок в полотенце.
— И что еще?
— А то, что я не стоял бы здесь, если бы не Габриэль. Видишь ли, Соня, девушка Рика Вильямса — лучшая подруга Габриэль.
И Брэнт быстро описал весь разговор с Габриэль в ее квартире. С того времени прошла всего неделя, но Брэнту казалось, что миновало по меньшей мере полгода.
— Габриэль посоветовала мне тебя увидеть. Она убеждена, что я по-прежнему люблю тебя.
Он замолчал. Молчала и Роуэн. Волны мягко бились о берег, и луна отражалась в воде. Брэнт спросил дрогнувшим голосом:
— Ты веришь мне?
— Я не знаю даже, что думать, — ответила она тихо. — Но полагаю, что ты сказал правду. — Ее голос звучал не слишком уверенно.
Она выглядела грустной. Брэнт рассчитывал на другую реакцию после своего признания. Стараясь скрыть разочарование, он сказал с невеселой улыбкой:
— Уже поздно. Тебе нужно спать. Отдыхай. А завтра мы договорим.
Она кивнула.
Он обнял ее за плечи и повел к гостинице. В баре еще были люди. Стив, увидев их вдвоем, удивился и спросил:
— Он пристает к тебе, Роуэн?
— Нет, — холодно ответила та.
— Ты уверена?
— Отстань, — сказал Брэнт таким тоном, который действовал всегда с одинаковым эффектом.
Стив отступил на шаг.
— Если она не хочет с тобой общаться, ты ее не заставишь.
Брэнт засмеялся бы, не будь слова Стива так близки к правде.
— Я учту это.
Когда они пришли к номеру Роуэн, Брэнт поцеловал бывшую жену в холодные губы и сказал:
— Спасибо, что выслушала.
Его большое сильное тело было так близко, что она могла дотронуться до его груди. Она никогда его не забывала. Даже аромат кожи, смешанный сейчас с запахом моря, казался таким родным... Она быстро достала ключ и открыла дверь.
