Два моих крыла - [26]
— Пусть едет ко мне, — предложил средний сын, а пятый перебил:
— У тебя площадь маленькая, куда его разместишь? Пусть едет со мной в Нижневартовск.
— Семь верст киселя хлебать! — пробасил второй сын. — Да он со страху в самолете помрет. Уж лучше ко мне, в Тюмень. А уж потом и дальше…
— Ну ладно, если на то пошло, что Нижневартовск, что Сургут, что Тюмень — для него все едино. Давайте жребий бросать — кто короткую спичку вытащит — к тому первому батя и поедет.
«Надо бы с горем таким в бане облегчиться, попариться, камень с сердца сдвинуть, — подумалось Андрияну. — Как ноне Ивановна спешила веников-то наломать. Даже и троицы не дождалась, сманила меня в березник, словно чуяла. Ах ты, сердце человечье, болит, а дело подсказывает!»
Тут же и захотелось ему пойти к баньке, веники те потрогать, печь затопить да на полок душмянки бросить, как его Ивановна делала перед тем, как дать бане настояться.
— Ты куда это, батя? — встал из-за стола Леонтий.
— Бани душа просит, сынок. Пойду растоплю. В котел вода еще при матери наношена. — Губы его задрожали, и он отвернулся к двери.
— Да после баню-то истопим. Ты погоди. Мы тут решили, что поедешь ты ко мне, в Сургут.
— По че это, в Сургут? — растерянно спросил Андриян. — Нечё мне тамока делать. Я уж тут как-нибудь… Кто из вас, может, сюды переберется, домина агромадный. Ну хоть вы, Даня. — Обратился он к младшему, Даниле. — Дом у тебя, говоришь, что скворешня, детки маленьки, молока надо, а где-ка в городе в магазин набегаешься? Давай, Даня, а? — он уговаривал, а в сердце вползала такая тоска, будто кто взял и холодной рукой залез к нему в самое нутро. — Я ведь, Даня, теперя уж не заживусь после матери, погодите возле меня маленько кто-нибудь. В город завсегда успеете, своих робят здеся поднимете. А, робята?
— Ну, батя, перестань. Работа же у всех. Все на почете, тот же Данька северную надбавку заработал немалую. Не бросать же, — с досадой пробасил второй сын.
— А можа, ты, Леонтий, Валентину ко мне отправишь? Здоровье у нее слабое, не про север она лажена. Можа, тут и взамуж выйдет. У нас в совхозе каки парни! А, Леонтий? — Андриян обессиленно опустился на лавку.
— Да ты что, батя, не поедет она. Да и жених у нее уже есть. Из-за него не поедет, да и Север ей нравится, — не соглашался Леонтий.
— Не поеду я с вами. Ни с которым, — Андриян, сгорбившись, прошаркал к двери. Подтапливал печь в бане, бросал на полок траву-душмянку, а сам думал о том, как это несправедливо, что смерть забирает только одного, а не обоих сразу, проживших бок о бок так долго, ставших одним-единым организмом, что ежели у одного с утра начинало ломить правую руку, то к вечеру у другого непременно делалась болячкой левая. И как это несправедливо, что пили от недуга капли из одной бутылочки, ели одну еду, спали всю жизнь на одной широкой кровати с периной, а умирает один… Вот живут двое, никто и не подумает о них с жалостью, а как останешься один, смотрят словно на обломок какой, словно вся жизнь сразу и кончилась.
За все это время не всплакнул Андриян, сухими глазами проводил свою Ивановну. Сыновья приехали и так деловито все обставили, что и заминки не вышло. Будто не похороны, а какое-то совхозное собрание, где каждый записывается на выступление и придерживается отведенного для этого времени. Андрияну не пришлось и посидеть одному рядом с убранной во все новое Ивановной. И чего он невесток слушался да все лежал в боковушке? Сроду средь бела дня не лежал, а тут невесток послушался: вам, мол, папаша, беречь себя надо, полежите. А для чего беречь? Для Сургута этого, будь он неладен, что ли?
В котле, вмазанном в печурку, забулькала вода, баня наполнилась теплом. Трубу бы закрыть да идти в дом. А не хочется.
Так и сидел. Уж печь протопилась, и котел перестал булькать.
— Ты чего это, батя, тут сидишь? — пригнулся в дверях Леонтий.
— Да вот париться сейчас буду, — соврал Андриян.
— A-а… Ну, парься, парься. Ехать решили завтра. Все. Отпуск кончается. Еще дорога. Не дай бог погода нелетная, в порту проторчишь. Ты, батя, не ерепенься. Одному тебе здесь делать нечего. Плохо, что ли, у меня-то будет? Три комнаты. Газ, ванна с горячей водой. Спать будешь на диван-кровати в зале. Так что парься напоследок и собирай себе вещички.
— Леонтий, сынок, оставьте вы меня туточки, Христа ради. На северах-то пропаду вовсе. Да и как без бани-то?
— Да ведь в Сургуте тоже баня с парилкой есть. Свожу тебя раз, потом и сам дорогу узнаешь. — И Леонтий ушел.
Вовсе заледенело сердце в Андрияне. Смотрел на тлеющие огоньки в печи. То ли долго смотрел на них, не мигая, или еще почему, но слезы вдруг посыпались из глаз так неудержимо, так часто, что не успевала их впитывать рубаха, латанная у ворота Ивановной…
— Хрен с вами, везите хоть в Америку! — сказал он утром Леонтию. Сам задвинул вьюшку печную, чтоб молния не влетела, изнутри прикрутил никогда до этого не закрывавшиеся ставни.
— Хоть чего-нибудь возьмите из дому, робята, — тихо попросил он сыновей.
— Да чего тут и брать, батя? Да ты не беспокойся, все у нас есть. Все! Соседка обещала найти покупателя. Как сторгуется, так и приедем, все уладим с продажей, — уверенно говорил Леонтий.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Снег уже стаял, но весенние морозцы сковывают землю.В ночную тишину падает надсаживающийся пьяный крик:– Пота-а-пыч!.. А-а-ать? Пота-а-апыч!..».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь деревни двадцатых годов, наполненная острой классовой борьбой, испытания, выпавшие на долю новых поколений ее, — главная тема повестей и рассказов старейшего уральского писателя.Писатель раскрывает характеры и судьбы духовно богатых людей, их служение добру и человечности.