Два миллиарда причин - [12]

— А что я, любимый? — голос Насти я бы узнал, где угодно, в любой пустыне.

— Ты покинула меня! — я всё ещё продолжал упорно надеяться, что всё происходит со мной в страшном нескончаемом сне.

— Это неправда. — Голос Насти превратился в камень. — Я иду по Пути впереди тебя. Я расчищаю тебе дорогу.

— Но зачем мне это? И кто ты сама? — закричал я, чувствуя, что впадаю в истерику, но ничего с собою поделать не мог.

— Во-первых, я твоя жена, — с укоризной заметила Настя, хотя я, как и раньше, не мог её видеть, а только слышал, — и в конце Пути, если ты сможешь одолеть его весь, сам найдёшь тому подтверждение.

— А кто ты, во-вторых? — совсем потеряв страх, воскликнул я, всегда раньше уверенный в том, что хорошо знаю свою жену. Теперь же с этой уверенностью приходилось расставаться, а такие перемены никогда не проходят безболезненно.

— Та, которая любит тебя, смертный! — Небо раскололось молнией невиданной яркости. — Та, чьё имя побоится произнести любой бог, который встретится тебе на Пути! Та, которая поставила на кон само существование этого мира ради любви!

— А эти кентавры, сатиры, парень с бычьей головой? Это для того, чтобы взбодрить меня? Разновидность любовных ласк?

— Всякую мелочь я оставляю тебе, чтобы не уснул по дороге!

— Смотри, а он тебя совсем не боится! — хихикнула Кассандра. — Я в том смысле, — тут же попыталась она загладить свою дерзость, — что только такой смертный может оказаться достойным тебя.

Послышался смачный шлепок.

— Я его жена! Он мой господин! А вот ты должна бояться, ибо сейчас я не в самом лучшем из настроений! А ты знаешь, что я могу сделать даже с самым могучим богом, если он станет дерзить мне!

— Прости, Великая! — натурально испугавшись, закричала Кассандра.

На этом связь оборвалась.

Глава 7

Горы, долина, море — всё исчезло, растворилось в воздухе, лишь только я прошёл портал. Теперь высоко в небе жарко светило полуденное солнце, обжигая мою бледную кожу, под ногами хрустел песок пустыни, а вдоль Пути, упрямо зовущего меня вперёд, расположились пирамиды всевозможных размеров, от совсем приземистых до неимоверно высоких.

Между пирамидами, иногда пересекая Путь, бродили без особой видимой цели разнообразные создания, словно сошедшие с египетских фресок. Однако, несмотря на их многообразность, в глазах не рябило, ибо эти существа имели две связывающие их вместе особенности. Они все имели человеческие тела, в то время как выбор голов варьировался от птичьих до крокодильих, и все передвигались боком, одновременно вывернув шею так, что их лица, если так можно назвать клювы птиц и морды собак и рептилий, всегда оказывались повёрнутыми точно в профиль.

Два таких крокодила тут же подошли ко мне.

— Смертным проход закрыт, — без особого энтузиазма хором произнесли они.

Разговаривать с людьми, пусть даже с крокодильими головами, когда они повёрнуты к тебе в профиль, весьма не комфортно, можете мне поверить. А эти, ко всему прочему, были почему-то не зелёного, как полагается природой, а красного цвета! Индейские крокодилы — не иначе. Да и общаться с мужем той, которая гуляет тут сама по себе, бросив домашние дела, они могли бы и повежливей.

— А вас разве не предупредили? — сделал я удивлённое лицо. — Тут девушка недавно проходила, а я с ней вот только что беседовал.

Рептилии не переглянулись только потому, что и так смотрели друг на друга. Зрелище в своём роде уникальное. Даже не знаю, под впечатлением, каких жизненных потрясений такое могло бы присниться.

— Тут проходила девушка? — спросило одно чудище другое.

— Тут проходила только та, прикосновения которой боятся даже Высшие, — прорычал в ответ второй красный крокодил.

— Правильно, — закивал я, — это моя жена Настя. — И с прикосновениями у нас с ней никогда никаких проблем не было.

Если вы сможете себе представить морду задумавшегося крокодила, то поймёте, что я наблюдал в течение следующих пяти минут. Маленькие мозги в больших головах так упорно работали, что мне казалось, я вижу пар над их макушками. В какой-то момент один из них чуть было не повернулся ко мне в анфас, но вовремя спохватился и не стал ломать и так свёрнутую от рождения шею.

— Его надо задержать, — с явным сомнением в голосе, наконец, произнёс тот, что стоял слева от меня.

— У него в руках Сосуд, — с ещё большим сомнением произнёс тот, который стоял справа. — И мы не можем его забрать, если только он сам…

— Положи Сосуд на песок и можешь идти дальше, — тут же предложил первый.

Ребята явно редко общались со смертными, особенно, пережившими «лихие девяностые». Развести меня вот так грубо на пустом месте?

— А может, я лучше открою портфельчик и чего-нибудь пожелаю? — вложив в свои слова всё ехидство, на которое был способен, поинтересовался я. — Например, отправлю вас обратно в Нил, поедать антилоп на водопое? Или лучше в Сахару, где нет ни капли воды, чтобы ваша шкура как следует прожарилась и лопнула, как лопнет сейчас моё терпение.

— По-моему, у нас нет причин его задерживать, — решил тот, что был справа.

— Я тоже не хочу ссориться с ней, — согласился левый, — лучше сотню стрел варваров в грудь. А после её приговора уже не восстановишься.