Два ларца, бирюзовый и нефритовый - [30]

Стало быть, нет никаких оснований испытывать уважение к участникам авантюры, да и для сочувствия нетрудно найти лучшее применение. Что же касается ответа, после которого столичный чиновник решил предоставить дело естественному ходу вещей, – ответа, данного бывалым моряком, он мог бы звучать так: «Если бы я знал причину, по которой я здесь, меня бы здесь не было».

Решение наставника Лю

Бесплодна попытка отыскать исчерпывающую причину для каждой мелочи, вовлеченной в поток происходящего. Таких причин в мире больше, чем семян сорных растений, и обращать на них особое внимание это все равно что преднамеренно выращивать сорняки. Высокопоставленный чиновник, расспрашивая моряков, безусловно, имел случай убедиться в этом.

В любой последовательности поступков, последующий поступок мы склонны считать причиной предыдущего, но эта наша склонность ни в коей мере не является знанием, скорее, она служит его заменой. Знание начинается с понимания того, что сам ритм регулярности важнее непосредственного случайного повода, вызывающего смену одного положения вещей другим. Мудрость же состоит в том, чтобы распознать ритм и принять его к сведению, не подпевая.

Особое внимание требуется, когда регулярность прерывается, но это происходит, как правило, не из-за сорных, первых попавшихся причин, а из-за того, что нечто, прежде незаметное и скрытое, созревает, набирает силу и наконец вырывается из-под власти привычного ритма. Тогда наступает время иного сущего, которое, заявив о себе, обретает регулярность. Так созревшее влечение бросает влюбленных в объятия друг друга, вырывая их из привычной жизни. Так смертного влечет к себе пыл сражения – и в мире рождается воин. Так жажда истины внезапно заставляет торговца оставить свою лавку и последовать за бродячим мудрецом.

Вот и корабль, отправляющийся в неведомое, способен пробудить внезапное влечение у тех, кто даже не подозревал об этом. Поскольку обычай в этих случаях теряет свою силу, таких людей и называют необычными. Едва ли эти люди могут служить опорой Поднебесной, но вполне достаточно, если сама Поднебесная послужит им опорой – уже этим ее существование под небом будет оправдано.

Что же мог бы ответить простой моряк, неискушенный в словах и объяснениях?

– Я прослышал об этом корабле, и вот я здесь, – ответ вполне достаточный и действительно заставляющий только развести руками. Впрочем, бывалый морской волк мог бы не утруждать себя и этими словами, а приложить к уху морскую раковину и протянуть вопрошающему.

35. Страсти души

Нередко бывает, что неожиданно поставленный вопрос вызывает не угасающий с годами интерес, а попытки ответа на него рождают целые философские направления. Тогда те, кому удается дать наиболее вразумительный ответ на этот вопрос, словно бы свалившийся с неба, провозглашаются мудрыми, знакомые с историей ответов считаются образованными и знающими. Но как обстоит дело с теми, кто этот вопрос поставил? Вопреки ожиданиям, они далеко не всегда относятся к мудрейшим, нередко речь идет о людях случайных, весьма ограниченных, неспособных ни к внятному ответу, ни к пониманию подлинной сути невзначай озвученного ими вопроса. Случается, что имя спросившего вообще остается неизвестным.

Нечто подобное и произошло во время традиционного храмового диспута в уезде Ань-шань. Темой диспута был порядок очередности различных животных в процессе нисходящей реинкарнации души; ясно, что представителям каждой школы было что сказать по этому поводу. В самом деле, если преимущество зайца перед стрекозой не вызывает сомнений, то уже сравнительные достоинства того же зайца по отношению к бобру далеко не столь очевидны – ничего удивительного, что яростный спор продолжался с утра до вечера. Лишь после того как принципиальные оппоненты изрядно выдохлись, было позволено и простым слушателям задать по вопросу. Тогда один из них, местный торговец зеленью, неожиданно спросил:

– Уважаемые ученые мужи, вы столько говорили о переселении душ в разные тела, что я хотел бы узнать, что же все-таки прочнее, душа или тело?

Этот вопрос показался присутствующим несуразным и они тотчас же потребовали уточнений относительно понятия «прочности». Однако зеленщик ничего путного пояснить не смог и, сконфузившись, ушел.

Тем не менее, как выяснилось впоследствии, из всего диспута только этот вопрос и запомнился.

ТРЕБУЕТСЯ ответить на вопрос торговца зеленью: что прочнее, душа или тело?

Классическое решение

Сопоставление души и тела в аспекте прочности действительно выглядит странным: наверное, непривычность формулировки и вызвала досаду присутствующих. Вот если бы вопрошающий поинтересовался доказательствами бессмертия души или того, что она не исчезает вместе с телом, ему, конечно же, привели бы эти доказательства, включая многочисленные свидетельства о призраках и воспоминания о пребывании в других телах. Существуют целые тома подобных свидетельств, и ученые в значительной степени единодушны в данном вопросе. Нашлись бы, впрочем, и скептики, отрицающие бессмертие души, – их аргументы тоже давно известны.

Но вопрос, заданный зеленщиком, ничего такого напрямую не касался, и хотя спрашивающий, безусловно, вкладывал в него какой-то свой смысл, но какой именно мы никогда не узнаем. С общепринятой же точки зрения смысл в вопросе отсутствует – как если бы кто-нибудь спросил: что весомее – тушь или написанное этой тушью? Конечно, такой вопрос запомнился бы, как и всякий парадокс, не исключено, что он породил бы и пригоршню парадоксальных ответов…