Два друга - [48]

Влюбленность

В этот край Кирсанов наезжал в поисках впечатлений и натуры для будущих картин. Художник любил широкое раздолье лесного моря и после перенесенной болезни, часто общаясь с природой, чувствовал — тело наливалось силой. Сегодня Кирсанов прибыл на лесной полустанок с ранним поездом, чтобы вовремя успеть в излюбленные заячьи места. Отшагав километров десять от полустанка, он спустил с поводка любимицу Вислу, оправил снаряжение и, вложив в безкурковку патроны, для азарта гончей потрубил в охотничий рог. Певучие звуки рога эхом отозвались в лесных далях, а Висла, почувствовав волю, галопом ушла в полаз.

Кирсанов любил охоту с гончей. Ему нравилась рыдающая песня собаки, постоянное движение за гонным зверем и трепетно страстное ожидание зверя.

Поднявшись на взлобок лесного холма, художник залюбовался осенним пейзажем. Лес горел буйством красок, а в сизой дымке, где-то далеко, густой зеленью темнели хвойные боры, ширились голубые дали, они манили художника к себе, наполняли его душу смутными обещаниями.

Зачарованным взглядом ловил Кирсанов краски осенней природы, чтобы потом перенести их на полотна картин. Очнулся он лишь тогда, когда совсем близко услышал голос Вислы. Обуреваемый охотничьей страстью, он заспешил на лаз зверя, чтобы перехватить его, но не успел. Заяц оказался матерый, шел резво.

Поединок собаки и зверя продолжался долго. Наконец, на большом ходу заяц пересек овраг и вышел на художника. Прозвучал выстрел, и счастливый охотник побежал к упавшему зверю. Через минуту-две подбежала Висла. Она выжидающе смотрела на хозяина, требуя от добытого зверя свою долю. Кирсанов отпозанчил переднюю лапу зайца и отдал собаке.

Висла торопливо хрустнула позанком и опять ушла в полаз.

Подвязав зайца, Кирсанов заспешил в объятья лесных далей, и чем глубже он уходил, тем становились они шире и таинственнее. Пересекая березовую рощу, художник услышал несколько собачьих взлаев. «Это она по залегшему зверю», — подумал он и направился к собаке на помощь. Но добор оказался коротким, и вскоре осенний лес наполнился лаем гончей, а в стороне, через лесную поляну рыжим пламенем мелькнул уходивший зверь.

Старая лисица ходила широко, и голос Вислы то пропадал, то появлялся вновь. Охотник применял весь свой опыт, чтобы перехватить зверя, но это не удавалось. А время шло, и в жаркой погоне за рыжей красавицей он не заметил, как густой толпой сгрудились тучи. Солнца уже не было. Воздух становился сырым, а бездомный ветер гудел в вершинах деревьев, и вскоре хлынул дождь. Надо было немедленно прекратить охоту и где-то укрыться, и Кирсанов начал трубить в рог, голосом звать Вислу, потом стрелять из ружья, но дождь и ветер заглушали эти звуки, на которые, обычно, собака тут же приходила.

Промучившись несколько часов в поисках любимицы и промокнув до нитки, художник пошел на полустанок в надежде, что Висла, стеряв зверя, может прийти туда. Настала ночь, когда уставший и продрогший Кирсанов пришел к полустанку, но собаки здесь не оказалось, да и никто из железнодорожных служащих не видел ее.

С последним поездом художник уехал домой, чтобы утром вновь вернуться к месту охоты и продолжать поиски собаки.

…Художник открыл альбом и нашел фотографию, на которой был изображен малыш у миски с молоком. И он вспомнил, как долго уговаривал своего приятеля Рощина уступить щенка. Как принес эту малышку домой. Как радовался этому приобретению, а потом не знал какую же дать малышу кличку? Наконец, он решил назвать щенка Вислой — в память о минувших днях войны, когда в тяжелых боях за Варшаву при переправе через реку Вислу он получил тяжелое ранение.

Согревшемуся теплом жарко горевших в печи дров, Кирсанову представились первые выезды на охоту со своей воспитанницей. Из тысячи лесных запахов — травы, цветов, земли, грибной и лиственной прели — она находила нужный, раздражающий чутье — запах звериного следа и настойчиво разбиралась в нем. А разобравшись, начинала лаять во всю силу своих легких и спешить в погоню за зверем. Вначале ее голос был глухой, отрывистый, или, как говорят охотники, немузыкальный. Но вскоре он изменился, становился певучим.

Так в тревоге за собаку прошла ночь, а утром Кирсанов прибыл в места вчерашней охоты.

…Умытый дождем лес казался веселым. От земли, насыщенной влагой, шел туман, а солнце точно играло в прятки: то появляясь, то скрываясь в заоблачной дали. Но, как и вчера, поиски собаки оказались безуспешными, и, переживая тревогу за своего друга, художник с тяжелым чувством возвращался домой.

Старая, не раз побывавшая в переделках лисица вначале ходила на широких кругах, но, чувствуя настойчивое преследование собаки, пошла по прямой, через лесные дебри и топкие болота, чтобы как-то отделаться от опасности. Висла долго держала след зверя, но когда потоки дождя смыли их — погоня прекратилась. Оставшись одна, она чутко вслушивалась, ожидая позывные хозяина. Но шум дождя и завывание ветра заглушали все. Не услышав позывных, собака пыталась найти следы хозяина. Ведь так не раз случалось, когда ощущая знакомый запах, оставленный на земле, она разыскивала его, но сейчас ее попытки оказались напрасными.