Два долгих дня - [48]
— Слушай! Значит, так! Тяжелораненых отнесем подальше к оврагу. Нет, положим промеж фашистских могил: они никогда не минируют свои кладбища, это я по опыту знаю. Слава богу, оно огромное. Ни конца, ни начала. С этого и начнем. С передовой прекратим принимать: от ворот поворот. Пусть везут транзитом дальше. Ты иди пока работай. А я тем временем поеду к коменданту городка, добывать еще саперов. Скоро вернусь. Заодно пошарю в округе, нет ли инженерных частей. Бывай!
Не успел Михайловский что-либо ответить, как Самойлов подбежал к трофейному мотоциклу, завел мотор и тотчас рванулся вперед.
«Мысль верная, — подумал Анатолий Яковлевич. — А может быть, подождать? Почем знать, когда э т о случится? Сам не знаю, чего хочу. Оставить раненых, персонал на месте, делать вид, будто ничего не случилось, мотивируя жестокой необходимостью войны? Авантюризм от отчаяния? Но я ведь не дезертирую отсюда. Конечно, выход есть, и Самойлов его предложил. Но ведь это шаг крайний. Так поступают лишь в безвыходных ситуациях, когда остается лишь одно: очистить собственную совесть. Однако будет ли она чиста, если, согласно приказу, вынести на этот лютый мороз лежачих раненых? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: не пройдет и суток, как все они превратятся, в обледенелые трупы. А что делать?» На это Михайловский не мог ответить. Единственное решение, которое он принял, — оставить все без изменения до приезда Вербы.
Самойлов мчался на мотоцикле, чтобы как можно скорее добраться до первого КПП. Он ехал полный тревог. Заснеженные поля по обе стороны дороги являли собой огромное развороченное поле битвы, кладбище закопченных танков, самоходок, автомобилей. В придорожной канаве лежал танк с красным крестом на борту, пустые ящики, поблескивали гильзы от снарядов, виднелись полузасыпанные снегом трупы фашистов.
«Может, удастся, — с отчаянной надеждой думал Самойлов, — перехватить какое-то количество порожнего автомобильного транспорта и вывезти из госпиталя хотя бы какую-то часть раненых…»
В сорок первом году ему с Вербой во время поспешного отступления из Вязьмы пришлось применить оружие, чтобы отобрать сотню грузовых автомобилей и эвакуировать полторы тысячи раненых из-под носа гитлеровцев.
Иная обстановка теперь. Рассчитывать, что удастся повторить былое, бессмысленно. Увещевать? Грозить? Стыдить? Порожних автомобилей, как и следовало ожидать, он не видел. Армия наступала. Порой мелькали единичные санитарные машины, но они следовали в колоннах войск и имели свое предначертание. На бортах танков, на самоходках, пушках белели надписи: «Даешь Смоленск!», «Даешь Оршу!», «На Минск!».
Раньше Самойлов досадовал, а потом возмущался, что постоянно не хватает медиков, палаток, транспорта. Даже простых носилок для переноски-перевозки раненых не хватало.
Приходилось импровизировать…
Верба в таких случаях морщился и с огорчением отвечал, что всего не предусмотришь: кто мог думать, что неприкосновенный запас медицинского имущества и палаток, около пятисот вагонов, будет целиком захвачен фашистами в Минске. Именно вследствие этого у нас были грубые просчеты в материальном снабжении. Были… и еще бывают… пока… В сущности, из десяти решений на войне девять предписываются всякими, далеко не всегда учтенными обстоятельствами.
— Странно, неужели нельзя было предвидеть случайности, которые могут возникать во время боев? — сердито приставал комиссар.
— Да это невозможно, — заявлял Верба, будто о давно решенном для себя деле. — Во всяком случае до сталинградской битвы, потом стало легче.
— Отчего же?
Верба снисходительно улыбался.
— Далеко за примером ходить не надо. Позволь тебе напомнить, что, когда мы базировались в Ржеве, рассчитывали, что развернем в операционно-перевязочном блоке пятнадцать столов, а на самом деле? Девять! Первая же бомбежка спутала. Погибли Кротовский, Мартынов, Думбадзе, три девчонки сестры. Смотри! — чертил он на листке бумаги схему — две дуги. Одну красную, другую — синим карандашом. — Наша передовая — красная, фрицы — синяя. Красные крестики — медпункты. Раненых везут вначале в полковой медпункт, потом — в дивизионный, оттуда в полевой госпиталь, далее — в армейский сортировочный. Красивая картинка. Но вот началась заварушка. Разбомбили мост. Эвакуация лопнула. Вот тебе и обстоятельства.
— Значит, все зависит от случайностей?
— Нет, почему же? Если иметь численное превосходство, обилие мощного санитарного транспорта, врачей, палаток, это неплохо. Но еще не самое главное. Лев Толстой писал, что рота может разгромить батальон. Важны вера в победу, стойкость духа. Но война — великая обманщица.
Нелегко было, практически невозможно в марте тысяча девятьсот сорок третьего года в двухстах тридцати пяти километрах от Москвы добыть три-четыре сотни санитарных автомобилей и эвакуировать всех раненых с личным составом в ближайший крупный населенный пункт, где имелись военный госпиталь, больницы. Или, на крайний случай, найти полсотни универсальных санитарных палаток, пригодных для работы в зимних условиях, в непогоду. Такими палатками обеспечивались первостроители Магнитки, Кузнецка, Комсомольска-на-Амуре…
Москва 1959–1960 годов. Мирное, спокойное время. А между тем ни на день, ни на час не прекращается напряженнейшее сражение за человеческую жизнь. Сражение это ведут медики — люди благородной и самоотверженной профессии. В новой больнице, которую возглавил бывший полковник медицинской службы Степняк, скрещиваются разные и нелегкие судьбы тех, кого лечат, и тех, кто лечит. Здесь, не зная покоя, хирурги, терапевты, сестры, нянечки творят чудо воскрешения из мертвых. Здесь властвует высокогуманистический закон советской медицины: мало лечить, даже очень хорошо лечить больного, — надо еще любить его.
Действие в книге Вильяма Ефимовича Гиллера происходит во время Великой Отечественной войны. В основе повествования — личные воспоминания автора.
Новый роман Вильяма Гиллера «Тихий тиран» — о напряженном труде советских хирургов, работающих в одном научно-исследовательском институте. В центре внимания писателя — судьба людей, непримиримость врачей ко всему тому, что противоречит принципам коммунистической морали.
Действие романа развертывается в наши дни в одной из больших клиник. Герои книги — врачи. В основе сюжета — глубокий внутренний конфликт между профессором Кулагиным и ординатором Гороховым, которые по-разному понимают свое жизненное назначение, противоборствуют в своей научно-врачебной деятельности. Роман написан с глубокой заинтересованностью в судьбах больных, ждущих от медицины исцеления, и в судьбах врачей, многие из которых самоотверженно сражаются за жизнь человека.
Эта книга о достойных дочерях своего великого народа, о женщинах-солдатах, не вернувшихся с полей сражений, не дождавшихся долгожданной победы, о которой так мечтали, и в которую так верили. Судьбою им уготовано было пройти через испытания, столкнувшись с несправедливостью, тяготами войны, проявить мужество и стойкость. Волею обстоятельств они попадают в неоднозначные ситуации и очистить от грязи свое доброе и светлое имя могут только ценою своей жизни.
Роман армянского писателя Рачия Кочара «Дети большого дома» посвящен подвигу советских людей в годы Великой Отечественной войны. «Дети большого дома» — это книга о судьбах многих и многих людей, оказавшихся на дорогах войны. В непрерывном потоке военных событий писатель пристально всматривается в человека, его глазами видит, с его позиций оценивает пройденный страной и народом путь. Кочар, писатель-фронтовик, создал достоверные по своей художественной силе образы советских воинов — рядовых бойцов, офицеров, политработников.
Книга рассказывает о Герое Советского Союза генерал-майоре авиации Прокофьеве Гаврииле Михайловиче, его интересной судьбе, тесно связанной со становлением штурманской службы ВВС Советской Армии, об исполнении им своего интернационального долга во время гражданской войны в Испании, боевых делах прославленного авиатора в годы Великой Отечественной.
База Королевских ВВС в Скэмптоне, Линкольншир, май 1943 года.Подполковник авиации Гай Гибсон и его храбрые товарищи из только что сформированной 617-й эскадрильи получают задание уничтожить важнейшую цель, используя прыгающую бомбу, изобретенную инженером Барнсом Уоллисом. Подготовка техники и летного состава идет круглосуточно, сомневающихся много, в успех верят немногие… Захватывающее, красочное повествование, основанное на исторических фактах, сплетаясь с вымыслом, вдыхает новую жизнь в летопись о подвиге летчиков и вскрывает извечный драматизм человеческих взаимоотношений.Сокращенная версия от «Ридерз Дайджест».
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
В сборнике «Год 1944-й. Зарницы победного салюта» рассказывается об одной из героических страниц Великой Отечественной войны — освобождении западноукраинских областей от гитлеровских захватчиков в 1944 году. Воспоминания участников боев, очерки писателей и журналистов, документы повествуют о ратной доблести бойцов, командиров, политработников войск 1, 2, 4-го Украинских и 1-го Белорусского фронтов в наступательных операциях, в результате которых завершилось полное изгнание фашистских оккупантов из пределов советской Украины.Материалы книги повествуют о неразрывном единстве армии и народа, нерушимой братской дружбе воинов разных национальностей, их беззаветной преданности советской родине.