Душитель - [77]

Но какая разница? В лесу сгниют несколько старых домов, бывшая лечебница для сумасшедших прекратит свое существование — что тут такого?

Настроение Рики упрямо не желало улучшаться. Он отчасти утратил способность притворяться, перестал быть куклой чревовещателя, сделался собой. Эми бы порадовалась, конечно. Больше всего на свете она мечтала о том, чтобы Рики стал искренним, научился глубоко чувствовать, страдать… и это исполнилось лишь из-за того, что она умерла. Эми бы оценила подобную иронию судьбы.

Может быть, кощунственно наслаждаться тем, что он сейчас делает — выслеживает убийцу Эми? Рики подумал, что она бы сама этого хотела. Она, несомненно, ценила радости слежки, нахождения подсказок, распутывания узлов… Самое важное — Эми находила утешение в работе. Она понимала, что по сути своей это способ отвлечься. Повседневная работа заслоняет тусклую реальность, не дает задуматься о том, что жизнь коротка, бессмысленна, опасна и так далее. Зачем об этом думать? Столкновение с фактом смерти не изменит твоего собственного финала, поэтому лучше работать, работать не разгибаясь. Найти убийцу Эми куда полезнее, чем просто скорбеть. Может быть, Рики именно так выражал свою скорбь.

В административном корпусе сиделка провела его в кабинет доктора Марка Китинга. На матовом стекле двери было выведено: «Главный врач».

Доктор сидел, сгорбившись и поставив локти на стол. Он поднял голову — так, будто ее вес был непомерно велик.

— Мистер Дэйли? — удивленно спросил он.

— Да.

— Простите. Кажется, я беседовал не с вами…

— Да, с моим братом Майклом. Он рассказал мне о вас. Я пришел из-за вашего пациента, Артура Нэста.

— Бывшего пациента. — Врач жестом указал на кресло. — Кажется, я предупредил вашего брата, что связан конфиденциальностью… Я многого не смогу рассказать.

Рики сел.

— У меня всего один вопрос, — произнес он.

Врач скептически фыркнул, запустил пальцы в волосы и застыл в этой позе. Рики решил, что доктор Китинг, сутулый, с мешковатым лицом и торчащими волосами, похож на старого бабуина.

Он выложил на стол вчетверо сложенный утренний экземпляр «Трэвелер». Заголовок на первой странице гласил «Подозреваемый по делу Душителя найден мертвым». Маленькая фотография Артура Нэста — тощего, с выпученными глазами. На снимке потерялись огромный рост и сила Нэста, его нечеловеческие черты. Он выглядел обыкновенным громилой.

Врач взглянул на фото и вздохнул.

— Что это? — Рики взял газету и прочел вслух: — «Артур Нэст, некогда основной подозреваемый по делу Бостонского Душителя, был найден мертвым вчера вечером в своей комнате, в психиатрическом отделении больницы „Бриджуотер“. Судя по всему, Нэст принял смертельную дозу антидепрессантов, которые должен был пить регулярно. Возможно, он сделал это с целью самоубийства». Ведь было не так?

— Это важно?

— Очень.

— Для кого? Никто не думал об Артуре, пока он был жив.

— Никто не думает о нем и теперь, включая меня. Это важно лишь потому, что я ищу правду. Вы действительно верите, что Артур Нэст покончил с собой?

— Для начала скажите, кто вы такой.

— Я знал Эми Райан — последнюю жертву Душителя.

— И вы думаете, что это сделал Артур?

— Нет. Артур на момент преступления находился в «Бриджуотере».

— Тогда что вам нужно? Пусть Артур наконец обретет покой.

— Я тоже хочу обрести покой.

— Вы полицейский?

Рики покачал головой. Доктор с досадой сказал:

— Послушайте, я мало что могу вам рассказать. Меня там не было, я уже несколько месяцев не видел Артура.

— Вы хорошо его знали.

— Да, но… Честно говоря, я сомневаюсь, что Артур покончил с собой. Ему не хватило бы сообразительности, чтобы обдумать план, определить смертельную дозу, накопить таблетки… Все это — за гранью его способностей. Сомневаюсь, что он вообще мог задуматься о самоубийстве, — у него никогда не было суицидальных наклонностей. Насколько мне известно, он не страдал от депрессии. Конечно, не стоит ничего отрицать, но, на мой взгляд, это весьма маловероятно. С другой стороны, не могу себе представить, зачем понадобилось убивать Артура.

— Зато я могу представить.

— У Артура не было врагов в «Бриджуотере».

— Были. Просто он об этом не знал. Кто-то не хотел, чтобы он признался в убийстве. Кто-то не хотел, чтобы де Сальво оправдали. Если бы Артур Нэст заговорил, если бы он признался в убийствах и сумел убедительно их описать — убедительнее, чем де Сальво, — обвинение бы развалилось. Как можно и впредь считать де Сальво Душителем, если в тех же самых преступлениях начал признаваться другой?

— Кого вы обвиняете? Врачей? Охрану? Пациентов?

— Не знаю. Я знаю лишь, что немало людей выиграли, позволив де Сальво признаться в убийствах. Он обрел славу, полиция закрыла дело, политики немедленно объявили, что кризис миновал. И в то же самое время где-то там, может быть, в «Бриджуотере», действовал настоящий Душитель. Не знаю, кто вложил таблетки в руку де Сальво, но мне понятно, зачем это сделали: кто-то подстраховался.

— Могу я спросить, мистер Дэйли? — В медоточивом голосе врача зазвучало сомнение. Он заговорил как психолог. Видимо, доктор Китинг решил, что Рики и сам слегка не в своем уме — помешался от горя и страдает навязчивыми идеями. — Если вы докажете это и найдете настоящего преступника, который убил вашу подругу, мисс…