Душевая, или Несколько заметок о рецепции гигиены в эпоху постмодерна - [6]
Она ведь так и не поверила, что я хотел спасти ее от комара!
С тех пор я и не люблю романы о вампирах.
— Причем тут геноцид? — сказала Омоту, — я просто разозлилась, что он опять начал про своих бывших. Словно коллекцию собирает, мать его!
— Извини, это меня занесло, — сказал я, — понимаешь, моя бабушка приехала из Литвы…
— Да-да, — Омоту сжала мою руку, — советская оккупация, я знаю.
Волны с грохотом разбивались у наших ног, и пятна влаги проступали на ее светлом платье, словно оспины.
У меня скучная профессия, думает Гэри. Если и случится скандал, то все еще лет десять перемывают в кулуарах кости всем участникам. Перемывать кости — это тоже про общественную гигиену, вполне подходит к теме конференции. Мне кажется, про кости было бы даже интересней, чем то, что приходится слушать. Тем более — заранее понятно все, что скажут докладчики.
Семиотика душевой в европейской культуре XIX века? Пожалуйста. Сначала — про душ в казармах марсельского полка (шестьдесят человек в час), потом — руанская тюрьма (от 96 до 120 человек в час), потом — карательная психиатрия Пинеля, душ Шарко, лечение душевнобольных, репрессивный характер душевой как места насильственной гигиены. Можно ли принять душ после смерти?
Чистота: расовое vs. телесное? Не вопрос. Одержимость чистотой в XIX веке и практики колониализма, личная гигиена как классовый маркер, анальный характер гигиены по Фрейду, советские чистки, нацистская риторика «расовой чистоты». Как функционирует тело, и где его обычно можно найти.
Критика чистого ужаса и семантика молока у Жоржа Батая? Легче легкого. Семинар Кожева по Гегелю. Запутанные отношения Батая с русской эмиграцией. Молоко как символ чистоты и невинности в архаических культурах и творог как символ смерти. Анализ выражения «сглазить» и фольклорных представлений о дурном глазе (sic!), вызывающем сворачивание молока.
«Насекомые и(ли) вредители: общий знаменатель тоталитарных идеологий ХХ век»? О’кей, тоже можно догадаться. Клопы-кровососы в социалистически-революционном дискурсе, сталинская борьба с вредителями, риторическая фигура таракана в публикациях Der Sturmer, ну и что-нибудь еще из камбоджийской истории — для diversity, как сказал бы Оливер.
Пора признать: со времен Мишеля Фуко и Жоржа Вигарелло не сказано ничего по-настоящему интересного о том, чем занимается Гэри последние годы.
Когда-то казалось, что гигиена — это тема, где, как в фокусе, сконцентрировано расовое и гендерное, телесное и политическое. Собственно, так и оказалось — но вот только все то, что можно об этом сказать, было сказано уже давно, да к тому же — на французском языке. И так почти со всем, что было интересного в Теории, которой занимался профессор Гэри Розенцвейг. Основополагающие тезисы уже выдвинуты, остается только уточнять и разрабатывать.
Нет, это не пессимизм, думает Гэри. Это просто трезвое понимание трагедии современного исследователя, современного человека вообще. (Под современным человеком здесь понимается всякий родившийся в период между заявлением Ницше «Бог умер» и первым исполнением All You Need Is Love.)
Правила игры строго определены. Временами хочется устроить розыгрыш… например, прочитать доклад-шараду, где понятие, вокруг которого выстраивается весь текст, не будет названо ни разу (ведь еще со времен Цюй Пэна известно, что в шараде «шахматы» не может быть только слова «шахматы») — прочитать, а потом наблюдать, как слушатели один за другим встанут, чтобы дополнить и уточнить, радостно, точно школьники, выкрикивая отгадку.
Или рассказать об удивительном (вымышленном) случае с человеком, который принимал ванну, а его брат на противоположной стороне земного шара внезапно стал чистым.
Увы, подобный демарш был бы крайне негативно оценен профессиональным сообществом — и потому Гэри в очередной раз приготовил ничем не выдающийся доклад, который, очевидно, заслужит негромкие аплодисменты и сдержанное одобрение аудитории.
В ожидании своего выступления он слушает чужие, и мысли скачут, как на скучной лекции в студенческие годы.
Тараканы из Der Sturmer напоминают о тараканах, которые вдруг завелись в душевой их нью-йоркской квартиры. Гэри уже боялся заходить в душ, особенно ночью, когда тараканы разбегались от включенного света, словно черные точки перед глазами. Месяц назад он написал письмо домовладельцу с просьбой как-то решить проблему — и получил уклончивый ответ, что проблему тараканов будут решать глобально на уровне всего дома. Если Гэри что-то понимает в инсектологической риторике Манхэттена, это значит, что проблема так и не будет решена.
Следующий докладчик говорит о семантике белого-как-чистого и черного-как-грязного, и Гэри вспоминает платье Омоту, темнеющее от брызг воды, и думает, что если бы они не вернулись назад к столику (Тамми мирно слушала совсем уже пьяного Оливера), то влажная ткань почернела бы и слилась с кожей Омоту, символически раздев ее перед Гэри.
Он напился вчера, да, напился как дурак и ревновал Тамми к Оливеру. Как это ему пришло в голову?
Понятно как. Он всегда знал, что недостаточно хорош для Тамми. В тот момент, когда Гэри увидел их вместе, в голубой воде бассейна, он понял, что Оливер был бы для Тамми лучшей парой, чем он сам.
Сергей Кузнецов — писатель, журналист, культуртрегер. Автор романов «Шкурка бабочки», «Хоровод воды», «Калейдоскоп. Расходные материалы», входивших в длинные и короткие списки всех самых престижных российских литературных премий и переведённых на многие иностранные языки.Роман будет опубликован издательством АСТ (Редакция Елены Шубиной).Благодарим Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency за содействие в приобретении прав.
Сергей Кузнецов – журналист, писатель, известный сетевой деятель. Автор романов «Шкурка бабочки», «Нет» (в соавторстве с Линор Горалик), трилогии «Девяностые: сказки».Герои нового романа «Хоровод воды» – современные жители мегаполиса, у них нет практически ничего общего – только ушедшие поколения предков: каждый из них – часть одной большой семьи. Только не все об этом знают…Время, как толща воды, разделяет людей из разных эпох. Среди них – русский дворянин, ставший чекистом, и продавец обувного магазина, женщина-снайпер и когда-то талантливый спившийся художник, бизнесмен-аквариумист и ученый-шестидесятник.
«Когда-то я мечтал быть рок-звездой. Стоять на сцене, залитой кровью, как Игги Поп или Ник Рок-н-Ролл. Моя мечта сбылась. Я стал серийным убийцей».Интернет-газета рассказывает о преступлениях маньяка-убийцы. Амбициозная журналистка, склонная к мазохизму, ищет экстремального секса. Маньяк убивает снова и снова. Эти двое искали друг друга всю жизнь. Там, где они встретятся, останется лишь пустота и боль. А боль не знает лжи.«Я бы хотел написать книгу, где красота природы и красота смерти слились бы воедино. Эта книга была бы ложью – потому что, когда убиваешь, не думаешь о временах года.
В мире, где главный враг творчества – политкорректность, а чужие эмоции – ходовой товар, где важнейшим из искусств является порнография, а художественная гимнастика ушла в подполье, где тело взрослого человека при желании модифицируется хоть в маленького ребенка, хоть в большого крота, в мире образца 2060 года, жестоком и безумном не менее и не более, чем мир сегодняшний, наступает закат золотого века. Деятели индустрии, навсегда уничтожившей кино, проживают свою, казалось бы, экстравагантную повседневность – и она, как любая повседневность, оборачивается адом.
Знаменитый испанец Артуро Перес-Реверте благословил Сергея Кузнецова на писательские подвиги и не ошибся: романы Кузнецова — образец увлекательной интеллектуальной литературы, в которых комизм переплетается с трагизмом, а напряженная интрига и динамичный сюжет соседствуют с чистой лирикой. …Эти люди считали себя яппи. Они были уверены, что с ними ничего не может случиться. Они ужинали в лучших ресторанах и пили кофе в редких московских кофейнях. Москва, август 1998-го, экономический кризис. Таинственное убийство.
Сборник статей о персонажах детских книг, кино-, теле- и мультфильмов.Карлсон и Винни-Пух, Буратино и Электроник, Айболит и Кот Леопольд, Чебурашка и Хрюша — все эти персонажи составляют «пантеон» советского детства, вплоть до настоящего времени никогда не изучавшийся в качестве единого социокультурного явления. Этот сборник статей, написанных специалистами по разным дисциплинам (историками литературы, антропологами, фольклористами, киноведами…), представляет первый опыт такого исследования. Персонажи, которым посвящена эта книга, давно уже вышли за пределы книг, фильмов или телепередач, где появились впервые, и «собрали» вокруг себя множество новых смыслов, став своего рода «иероглифами» культурного сознания современной России.
Говорила Лопушиха своему сожителю: надо нам жизнь улучшить, добиться успеха и процветания. Садись на поезд, поезжай в Москву, ищи Собачьего Царя. Знают люди: если жизнью недоволен так, что хоть вой, нужно обратиться к Лай Лаичу Брехуну, он поможет. Поверил мужик, приехал в столицу, пристроился к родственнику-бизнесмену в работники. И стал ждать встречи с Собачьим Царём. Где-то ведь бродит он по Москве в окружении верных псов, которые рыщут мимо офисов и эстакад, всё вынюхивают-выведывают. И является на зов того, кому жизнь невмоготу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.