Душенька - [8]

Раньше я думала, что любовью можно заниматься только лежа, и лихорадочно придумывала, что предпринять – не стелить же куртку Игоря на затоптанный пол? Но мой возлюбленный был немного опытней меня, и по его действиям я поняла, что мне незачем слезать с подоконника. Он положил руку именно туда, где все ждало прикосновения, и я подалась навстречу этим ласкающим пальцам и вскрикнула от вспышки, ослепительно просиявшей в сырой темноте подъезда, а вслед за этим ощутила резкую, короткую боль...

Но испить наслаждение этого свидания мне пришлось в одиночестве. Игорь отстранился от меня и моментально привел в порядок свой костюм, да и я скорей инстинктивно, чем осознанно, одернула длинную юбку, натянув ее на голые ноги. В голове у меня промелькнула молниеносная мысль – как хорошо, что я надела именно юбку, ведь будь на мне джинсы, я бы не успела их напялить и оказалась бы в смешном, постыдном положении.

Конечно же, это был наш сосед Анатолий, малахольный и противный мужичок, который всю жизнь по-отечески дразнил меня, приговаривая:

– Лопай-лопай, равняй морду с попой!

Или:

– Эх ты, Душка-плюшка, пухлая подушка, ходит – колыхается, бежит – задыхается!

Анатолий был принаряжен ради субботнего вечера – в китайский ярко-красный спортивный костюм – и слегка пьян.

– О-о, а я-то думаю, кто здесь, – гаденько захихикал он. – А тут Душка с кавалером воркует. Молодой человек, а закурить не найдется?

«Что ж ты, старый хрыч, без сигарет, что ли, курить сюда поднимался?» – чесался у меня язык сказать, но я промолчала. Из протянутой Игорем пачки «Мальборо» Анатолий взял две сигареты и одну закурил, а другую спрятал за ухо.

– Милуетесь, значит, голубки? Дело-то молодое. Каждая жива душа себе парочку ищет. Вот Ваське-то моему тоже девчонку надо. Нет у тебя, Душка, подруги какой на примете? Только чтоб хорошая была девушка, без глупостей! Васька-то у меня парень справный, видный, и деньгу зашибает...

Я промямлила что-то неопределенное. Сына Анатолия Ваську я, разумеется, хорошо знала. Это и в самом деле был видный парень. У него было идеально правильное лицо, чистая девичья кожа, ярко-синие глаза и желтые ангельские кудри. Он был высокий и широкоплечий и нашел бы себе девушку без чьей-либо посторонней помощи, если бы не одно обстоятельство – Василий был малоумный.

Он смог проучиться в школе только до восьмого класса, но за все это время никто не мог припомнить ни одного случая, чтобы Василий отвечал у доски. Когда его вызывали, он опускал голову, хлопал длинными ресницами, потом заливался жарким румянцем и сообщал:

– Учил... Забыл...

Если же в классе проводились письменные работы, он сдавал тетради, исписанные невероятными каракулями, или просто чистые листы. Впрочем, обладал способностью быстро производить в уме сложные математические действия.

Но он был тихий мальчик, который никогда не буйствовал, как другие, порой и унимал расходившихся оболтусов-однокашников, был хорош, как ангел, и незаменим в хозяйственных работах – с удовольствием чинил расшатавшиеся парты и дверные замки, вбивал гвозди и вставлял стекла. За эти полезные качества его тянули на тройках, тем более что это было в интересах учителей. К восьмому классу стало ясно, что Василий не просто отъявленный лодырь, что его глупость носит патологический характер. Ваську показали доктору, который и констатировал легкую степень умственной отсталости.

– Да как же он освоил школьную программу? – все дивился доктор.

Окружающие помалкивали и, чтобы не сделать скандала, быстро сплавили Ваську в ПТУ. Но учиться дальше он не захотел и пошел работать в автосервис. У Василия были золотые руки, и вскоре он уже хорошо получал, обеспечивая своих не особо престарелых родителей – мать, всю жизнь проработавшую воспитательницей в детском саду, и отца, этого самого Анатолия, который работать вообще не любил, а любил залить за воротник. Кстати, недаром Анатолий завел речь про Ваську. Однажды тот помог мне донести до машины тяжелый противень с пирожками, и с тех пор я замечала, что он с меня глаз не сводит и при редких встречах на лестнице заливается таким огненным румянцем, что жалко смотреть.

Впрочем, сейчас мне стоило жалеть не Ваську, а себя. Анатолий не уходил, смотрел на нас, прищуриваясь от дыма докуренной до пенька сигаретки. У Игоря давно выровнялось дыхание, он даже насвистывать что-то стал, а у меня ужасно мерзли голые ноги под юбкой, и к тому же я чувствовала влагу между бедер и боялась испачкать куртку своего кавалера. Но всему на свете приходит конец, кончились и наши мучения. Анатолий ушел, хлопнула внизу дверь, и мы остались одни. Посмотрели друг на друга и рассмеялись. Чудесным образом этот смех сблизил нас полнее, чем самое совершенное слияние.

– Ты не замерзла?

– Чуть-чуть. Где мои колготки?

– У меня в кармане. Вот, держи. Когда полез за сигаретами, чуть их не вытянул.

Я быстро привела себя в порядок, пока Игорь деликатно смотрел в темное окно.

– Можем идти.

– Подожди. – Он притянул меня к себе за плечи и поцеловал с нажимом, так, что я почувствовала острый холодок его зубов. – Мы... ну... Душенька, ты понимаешь...