Душегуб - [28]

— Всё нормально, Глаша. Всё нормально. Просто — я выздоровел…

И пошёл к Вареньке.

Та стояла посреди кабинета и выглядела совершенно растерянной. Он закрыл дверь.

— Что, птичка моя? Что ты такая нерадостная?

— Ванечка… Я не знаю, как я тут буду жить…

Денис не понял.

— В смысле?

— Ты пойми… Я не могу это платье одеть, оно не прокипячённое и не проглаженное, и там… Там, Ваня, вши.

Она судорожно вздохнула.

— Я не смогу спать в своей кровати — там клопы. Я не смогу есть то, что Глафира приготовит — она же руки с мылом не моет перед тем как кухарить… Про туалет я уже не говорю — это полный кошмар… А как ты меня будешь вечером мыть?

Варя прижалась к Денису, её потряхивало.

— Ванечка, я не хочу тут жить. Я не могу тут жить… Ой. Мне плохо.

Денис подхватил слабеющую женщину, посадил в кресло.

— Посиди секундочку.

Повернулся и открыл барсетку, что принёс с собой из будущего.

— Вот, держи, — он протянул ей маяк, — отправь всех по домам. А мы с тобой сходим к Рыжову, обсудим эту ситуацию.

Громко сказал в сторону двери.

— Глашенька, принеси кваску или морсу!

— Нет! — испугано вскинулась Варя, — ничего не надо! Спасибо, ничего не надо. Глашенька, сегодня у тебя неделя. Иди домой, отдохни.

— Да как же так, — возмутилась вошедшая Глафира, — я же только собралась опару поставить…

— Спасибо, Глашенька, не надо сегодня. Ступай домой. Возьми детишкам сахару и изюму, пусть порадуются.

Глафира, подняв одну бровь, с большим подозрением посмотрела на Ивана, пожала могучими плечами.

— Ну, ладно. До завтрева.

И повернулась уходить. Гагарина остановила.

— Глаша, о том, что видела — молчи. Промолчишь — будет тебе награда.

Глаша согнулась в поклоне.

— Сделаю, матушка.

И ушла.

Денис спросил Варвару:

— Варенька, ты позавтракаешь? Давай я яичницу пожарю.

Варя сидела с абсолютно убитым видом. Прошептала.

— Ну, пожарь.

И Соколов пошёл жарить яичницу и ставить самовар.

Накрыли стол в кабинете. Как-то там уютнее. И, в процессе завтрака, поговорили.

— Я не знаю, что мне делать, — говорила Варвара. — Я же понимаю, что «та» жизнь не для меня… Но и «эта» жизнь теперь не для меня.

Она посидела, закрыв глаза.

— Ваня, я не эгуисте, мне не… — она произнесла в нос, — эндиферонт, что произойдёт с моим поместьем, с моими людьми. Я, как бы то ни было, за них отвечаю. Но… Боже, как мне плохо!

Денис уговаривал, как ребёнка.

— Варенька, я тебя прошу, не надо переживать. Ты делаешь трагедию из простой и разрешимой ситуации.

Гагарина продолжала охать и вздыхать.

— Вчера, я подумала… Поняла… Что вот это — моя судьба, вот здесь я должна жить, вот в этом доме, с этими людьми. И мне стало страшно. Невыносимо страшно. Если бы ты не пришёл, я бы руки на себя наложила.

Он обнял женщину.

— Ну-ну. Не пугай меня. Не надо «руки»-то. Давай всё спокойно обсудим. Всё будет так, как ты хочешь.

Варя отложила вилку, встала и прижала к себе Дениса.

— Как хорошо, что ты у меня есть. Как хорошо…

Так они замерли обнявшись. На минутку.

Варя отстранилась, вздохнула, села на место.

— Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь отправить тебя к Бетти, купить в Вадуце дом, и там ты будешь жить нормально. Одно «но». Я заберу туда мать. Я не могу её бросить.

— А как же поместье? Это же… это Серёжина память.

— Разбрасываться поместьями нельзя. Сделаем кое-какие изменения, построим что-нибудь эдакое. Научим Франца — пусть работает. И будем время от времени наезжать, проверять, поправлять. И всё будет нормально. Не расстраивайся, Варенька. Всё будет хорошо.

* * *

Входная дверь грохнула.

Варвара и Денис напряглись. В коридоре крикнули задыхающимся голосом.

— Ваня! Ванечка!!

Денис выскочил из гостиной. Подхватил не держащуюся на ногах женщину.

— Я здесь, мама. Что случилось?

— Где Ваня?

— Здесь, мама, здесь. Что стряслось?

Варя тоже вышла в коридор.

— Мария, что случилось? Что за крик?

Мария поползла на коленях к Гагариной.

— Варвара Ильинична, мой-то мужиков сбаламутил. Поехали в церкву к иерею Аркадию. Хотят Ванечку отлучить. Говорят, в него бес вселился. А-а-а!

Она заливалась слезами.

Денис поднял её, повёл в кабинет, усадил на стул.

— Мам, успокойся, — Мария с испугом посмотрела на него, — ничего страшного не произошло. Ну, подумаешь — отлучат от церкви, что такого-то.

— Да как же не страшно-то?! Как не страшно?! А как жить-то, отлучённому? — И снова — А-а-а!

— Варя, — растерянно обратился Денис к Гагариной.

Та подошла к плачущей женщине, достала платок, вытерла слёзы.

— Давно уехали?

— Только что… Матушка, а где Ваня? Сбежал никак?

Варя распрямилась, указала на Дениса.

— Да вот он.

Та долго и сосредоточенно смотрела в лицо Соколову. Потом отстранилась и прошептала.

— Ваня?…

Дверь снова хлопнула, в гостиную влетела Глаша.

— Варвара Ильинична, Беда! Мужики к иерею поехали, жалиться.

И тут Варвара взяла ситуацию под своё управление. Она закомандовала.

— Так, Ваня, ссорится с церковью нам не нужно. Поэтому всё сделаем правильно. Иди побрейся. Есть чем?

— Да. Я прихватил одноразовое.

— Вот и ступай. Глаша, а есть чем у нас угостить дорогого гостя?

— Пироги вчерашние с капустой, с яйцом и луком. Булочки…

— Достань грибочков, залей сметаной. Огурчиков солёных кружочками порежь. Редечки натри и тоже сметанкой залей. Штоф водки поставь на лёд. Рюмочку Серёжину любимую, серебряную приготовь. И поднос, тот который с ирисами.