— Иди, — сухо сказал он. — Милиция через дорогу.
— Зачем?
— Заявление об угоне писать. Может, даже страховку получишь. Забыл уже? Две минуты назад рванул твой красненький "Матиз".
— А что, предполетного инструктажа не будет?
— Утомил ты меня, Семецкий! Ну как тебя инструктировать, если, один черт, сделаешь все по-своему?!
И я услышал ставшее невыносимо громким тикание наручных часов. Время пошло нормально, не пытаясь свиться в петлю.
— Все-таки, вторая попытка? — спросил я, слегка покраснев при воспоминании о учиненных в виртуальности глупостях. Там я кроме тотальной реморализации ничего путного придумать не пожелал. А зря, кстати. Есть и другие методы…
26 августа 2016 года, пятница.
Домой удалось добраться только под вечер. И первое, что я увидел, шагнув в двор, была стремительная серая тень, распластавшаяся в прыжке.
— Я же, вроде, оставил собаку у Мишки, — мелькнула мысль. — А тот явно был не в силах слушать непрерывный скулеж, и выставил собаку во двор, надеясь на то, что заборчик высотой в два с лишком метра так просто не перепрыгнешь. А оно вишь как получается, учуял…
— Наконец-то я дома, — додумал я, уже сидя на дорожке. Даже не пытаясь отбиться от поскуливающего пса, явно задавшегося целью начисто вылизать мне лицо. В глазах стояли слезы. И то сказать, слишком уж много было событий за прошедшие с момента взрыва часы.
— Дома! — уже увереннее повторил я, и пошел приводить мысли в порядок. Главное, Дружок меня признал. И это значит, что несмотря на всю произошедшую фантасмагорию, удалось остаться самим собой. Мелкие сопутствующие чудеса принимаем как данность.
Действительно, стоит ли, выйдя невредимым из пламени, интересоваться, каким образом у меня в нагрудном кармане оказались документы на машину, которые, помнится, я сунул в бардачок, освобождая место для аккумуляторной сборки?
А вот выяснить, что за тело мне досталось, не помешает. Отражение ничего нового не сообщило. Во всяком случае, себя я именно таким и помнил. Чуть позже выяснилось, что во рту пропали два вставных зуба, коронка и пара пломб. А всегда бывшая слегка желтоватой из-за многолетнего непрерывного курения эмаль новенького с иголочки набора резцов и клыков не то, что белая, а просто отблескивает синевой. Ну и пусть. А любопытствующие пусть думают, что вставил керамику. Хотя, кому оно, по большому-то счету надо, помнить, каковы были зубы у настоящего Семецкого?
Обследование решил продолжить на кухне. Снял с магнита любимый поварской нож, пару раз провел им по точилке, проверил остроту на ногте. Удовлетворенно кивнув, закатал рукав рубахи и сделал длинный разрез. Почти как в виртуальности. Края раны ожидаемо разошлись, потекла кровь.
Я уже готов был расстроиться, но в этот момент воздух над раной задрожал, на мгновение озарился почти неразличимой в ярком свете ламп серебряной вспышкой, и края разреза сомкнулись, не оставив от пореза и следа.
— Таки да! Живем! — радостно сообщил я собаке, неотступно сопровождавшей меня по дому все это время. — Докторам вот только попадаться не стоит — на лабораторные смывы пустят, с них станется. Ну, да мне оно теперь вроде бы и не надо.
Дружок радостно взвизгнул и потащил меня к холодильнику, намекая на то, что радостью принято делиться с друзьями. И он бы не имел ничего против вкусной косточки.
— Только после прогулки, — строго сообщил я, пытаясь удержаться от улыбки. И мы пошли гулять.
Сорок минут прогулки с собакой — это сорок минут простой человеческой радости. Потому пролетели они словно миг единый. Мы успели насладиться шорохом мелких волн, криками летящих на ночлег чаек, всласть побегали по полосе препятствий на пустыре.
Но даже боги не могут отменить уже случившееся. В шаге от калитки я услышал срывающийся от волнения голос соседки:
— Ты, может, зашел бы, а, звезда youtub-а?
— Собаку покормлю, — начал я.
Дина неожиданно всхлипнула и выдохнула:
— Зайди, а! Не томи душу-то! И собаке твоей я уже сварила! Кто ж знал, что ты…
И она снова всхлипнула. В голове медленно складывалась мозаика.
— Они, что все видели!? Получается, так и было. — думал я, одновременно пытаясь как можно аккуратнее оторвать от себя уже рыдающую в голос соседку.
— Мы с Мишей никогда не забудем, что ты сделал для нашей семьи, — захлебываясь словами, говорила Дина. — Никогда!
Кое-как добрался до кухни, где сидел основательно принявший на грудь сосед. Мишка умудрился опустошить чуть не треть сувенирной, на галлон, бутылки "Чивас Ригал", уже давно заполняемой сугубо домашним продуктом.
— Как там? — неожиданно трезвым голосом спросил сосед.
Прежде чем отвечать, я обвел взглядом видимую с кухни часть дома. Всегда убранное с заботой и старанием жилье производило странное впечатление. Раскрытая настежь дверь кладовки. Неровно торчащие ящики шкафов. На полу — тюки, сумки и ящики. Большей частью, наполовину распотрошенные. Создалось впечатление, что соседи буквально готовились к бегству, но потом резко передумали. Вот только вещички на место вернуть не успели.
— Почему нет? — мелькнула мысль. — Дора Львовна явно не мне одному успела позвонить.
— Спасибо, дядя Юра. Я все понял, — буквально ввинтился под руку неожиданно серьезный Изя. Крепко меня обняв, ребенок добавил: — Скутер не главное. Главное — мы еще поживем в собственном доме!
