Я ошарашено молчал. Уж чего-чего, а такого быстрого взросления от неиссякаемого источника всякой шкоды раньше я ожидать не мог. Из ванны доносились какие-то шорохи. Дина явно отмывала потекшую косметику. Миша внимательно смотрел мне в лицо, будто надеясь там что-то прочитать. В общем, чистая фантасмагория.
— Спрашиваешь, как там? — посмотрел я ему в глаза. — Давай я лучше промолчу. Во-первых, не до того. Во-вторых, кому рассказать — не поверят.
Сосед кивнул, затем перевел взгляд с меня на бутылку и потянулся к шкафу за чистой рюмкой.
— Так что там с youtubе-ом? — спросил я лишь ради того, чтобы как-то поддержать разговор. В общем-то, все и так было ясно. Продвинутый админ, прямая трансляция в Сеть. Ну, или что-то вроде того.
Подтверждение не заставило себя ждать.
— А то ты не понял, — хмыкнул сосед, щедрой рукой разливая чачу по рюмкам. — Помимо тех, кто веселился на корпоративе, были и те, кто по долгу службы или из любопытства смотрел картинку с камер видеонаблюдения, так сказать, online. И как только начались неожиданности, нашелся человечек, который мгновенно уразумел, что запись можно неплохо продать. С Трубы ее, кстати, уже потерли, но ролик успел расползтись по Сети, и теперь его оттуда и топором не вырубишь. Так что ты, сосед, теперь звезда.
Кстати, может быть, все-таки выпьешь, гроза застройщиков?
Выпили, конечно. Пока накалывал вилкой норовящий выскользнуть грибочек, Миша продолжил:
— Ты начал. Теперь, значит, наша очередь. Я тут людей обзвонил. Как собака через забор сиганула, так и начал. Понял, что сумел ты как-то выкрутиться. Удивительно, конечно, но факт остается фактом.
Что мне всегда в Мише нравилось — это способность здраво рассуждать в любом состоянии. Оказалось, он умеет не только рассуждать. Просто раньше случая убедиться в этом не представлялось.
— Адвокат в пути. Натан, кстати, сказал, что за услуги денег не возьмет. И еще один момент: всех, кого могла коснуться застройка, а это, считай, половина улицы, видео с твоим участием здорово задело. Сам понимаешь, разумных выходов люди не видели. Привыкли, что каждый сам за себя. Знали, что сопротивляться бесполезно — подавят как клопов, поодиночке. Пример горелого квартала, он, знаешь ли, внушал.
— А что поменялось, Миша? Да и потом, причем тут я?
— Что ни при чем, это ментам говорить будешь. Тут у тебя все шансы отбрехаться есть. Мало ли кто на кого похож? Мало ли, кто чем снимал? Оно вообще, сертифицировано, то оборудование? И еще аргумент есть: ну не может ходить по Земле, человек, взорвавший на себе пояс шахида! Так что, за это беспокоиться не надо.
Но и мне врать не стоит. Все-таки, сколько лет знакомы. И ножичек тот, больно уж приметный он. Твой, кстати, Юра, ножичек. Ты их тогда три сделал. Твой, понятное дело, пропал. А у меня и Лехи Кондратьева они в целости и сохранности. Показать?
— Что ты про меня думаешь, понятно, — начал я.
— Да не думаю, а знаю, — перебил меня старый друг. — А это две большие разницы, Юра. Ну да ладно. Не хочешь говорить — молчи. Только не ври, хорошо?
Почувствовав себя крайне неловко, я переспросил:
— Так что поменялось?
— То и поменялось, — ответил Миша. — Мне так просто стало стыдно, что это не я был. И не один я такой. Думаешь, никто не понял, что ты мог обойтись и дистанционным управлением? Так зря. Не один ты радиолюбителем был. Теперь многие думают, что вся эта цыганочка с выходом была нам как упрек: слизь мол, вы, ребята. Не можете, мол, так хоть посмотрите, как надо.
— Надолго ли вас, таких красивых, хватит?
— А я откуда знаю? Только теперь вариантов не осталось. Либо нас тут всех поодиночке подушат, либо в городе будет грандиозный кипешь. Раньше нам могли позволить тихо уползти куда-нибудь в деревню, или там, на дачу переселиться. Теперь — шалишь! Либо нас демонстративно и жестко гасят, либо мы умудримся отбиться. Или-или, понимаешь?!
— Понимаю, — подумал я. — Все понимаю. Похоже, я тебя, Миша слегка переоценил. На самом деле никому вы, граждане соседи, особенно не интересны.
Фактически, что было? С точки зрения властей, ничего особо серьезного. Рядовой конфликт застройщика с неуступчивыми аборигенами, умудрившимися сохранить лакомый кусочек с малоэтажной застройкой прямо рядом с центром. Пока у "Перлины" обнаружатся правопреемники, пока они примут какие-то решения, оценят риски, пройдет время. Возможно даже, что среди них найдутся умные люди, готовые предложить вполне приемлемые условия переезда в свете, так сказать, повышенного общественного интереса. Кстати, и заморозить проект могут — в Городе еще много хороших площадок.
Так что паника — это зря. А вот со мной все не так однозначно. Фактически, в глазах властей я если не террорист, то во всяком случае, личность подозрительная.
Точку в неспешных раздумьях поставили требовательные гудки, доносящиеся с улицы. Единственное, что я смог сказать, откинув занавеску, это:
— Картина маслом!
В не слишком широком переулке уже успели припарковаться пара милицейских "бобиков", новенькая, "Toyota" и маргинального облика Жигуль-шестерка. Со стороны Мельниц неторопливо протискивается телевизионный фургончик. А под навесом моих же ворот, судя по жестикуляции, адвокатского вида фигура в безукоризненной тройке спорила с парой представителей правоохренительных органов в форме.
