Душа Клауса Даффи - [10]

– Это моя хибара, - сказал Захаров. - Жилище, конечно, не городское, не такое, как у вас там в Испании, но мне вполне подходит.

– Здорово! - только и сумел вымолвить Клаус.

До усадьбы Алексея Захарова было около полукилометра, и Клаус мог рассмотреть ее сверху во всех подробностях. По периметру большого участка шел частокол из высоких заостренных бревен - совсем как в фортах дикого запада, о которых Клаус читал в детстве. "Хибара" представляла собой двухэтажный бревенчатый дом - приземистый и основательный. Площадь, на которой расселся этот огромный деревянный муравейник, занимала, наверное, не менее трех сотен квадратных метров. Топорная упрощенность соснового сруба с лихвой компенсировалась всякими украшениями - высокой крышей со скатами, покрытыми металлическими чешуями, башенками с флюгерами в виде петухов, деревянными ротондами и эркерами, приделанными к дому вроде бы невпопад, но чрезвычайно мило. Общую картину дополняли широкие кружевные наличники на окнах и пара наружных лестниц, наискось пересекающих стены и ведущих на второй этаж.

Остальное пространство усадьбы, площадью около пары гектаров, было занято теплицами и открытыми посадками растений, имеющими вид вполне типичный для плантаций новусов. Задней стеной частокол соседствовал с красивым озером - гладким и спокойным, зеркально отражающим синеву неба. Невдалеке высились три ветряка электростанции - изящные, ажурные, неторопливо вращающие лопастями.

Клаус никогда прежде не был в России, русские деревянные дома видел только на картинках. Поэтому экзотичный терем Беркута произвел на него неизгладимое впечатление.

– Этот высокий забор - от медведей, да? - спросил он.

– От них тоже. Но не только от них. Тут знаешь какие кабаны-секачи по тайге бродят - медведя завалят. Им волю дай - все мои плантации в два дня перероют. Тигры в последние десять лет начали встречаться - судя по всему, от Амура досюда добрели. Много тут всякой живности. Без ограды - никак.

– А дом почему у тебя такой большой? Там много народу живет?

– Много. Я да три моих собаки.

– Зачем же такой огромный домище?

– Так удобнее, - пояснил Захаров. - У меня все там - и мастерская, и склады, и гараж, и баня. Зимы здесь долгие, холодные, снегу наметает много. Если по отдельности все эти строения поставить, то дороги в снегу между ними замучишься копать. Иной раз в пургу так заметет, что без лопаты не выйдешь.

– А бассейн у тебя есть?

– Вон он, бассейн, - Беркут ткнул пальцем в озеро. - Плавай, сколько влезет, крокодилов не водится. Вода чистая.

– А зимой? В проруби купаешься?

– Еще чего! - Беркут зябко передернул плечами. - В январе здесь минус тридцать, а то и сорок, лед-то и не продолбишь! В баньке как следует разогреешься, да в сугроб нырком. А раз-два в месяц позволяю себе переправиться на Гавайи - ненадолго, на пару деньков. У меня там много друзей живет. Не был на Гавайях?

– Не был, - сказал Клаус. - Далеко дотуда, сам я переправляться не умею, а других просить - как-то неудобно. Вот и торчу я по сто лет на каждом месте. За триста лет - всего три резиденции сменил. Тоска…

– Глупый ты, Клаус, хоть и триста лет прожил, - снисходительно заявил Алексей. - Место жительства можно менять хоть каждую неделю, только веселее от этого не станет. Интерес к жизни, он здесь сидит. - Он постучал пальцем по голове. - В мозгах тебе нужно порядок навести. Чем ты занимаешься -бездельем? От этого не то что за столетия, за месяц от скуки свихнуться можно.

– Да кто ты такой, чтоб мне указывать! - огрызнулся Клаус. - Тоже мне, учитель нашелся! Мужлан неотесанный! Твое место - сидеть в тайге и не показываться в приличном обществе…

– Это кто это у нас тут приличный? - ехидно поинтересовался Беркут. - Ты что ли, Клаус Даффи, зайцеед, раскапыватель погребов с археологической выпивкой? Ты не смотри, что я прост в обращении - у меня, друг мой, три высших образования: два технических и одно юридическое. От последнего, правда, сейчас никакого толка, а вот первые два до сих пор небесполезны. Да, я не живу в городе, я предпочитаю одиночество. Но это мое личное дело. Новусы, которые живут в больших резиденциях, слишком много суетятся. Я их не люблю.

– Ты же должен любить всех! Так гласят догмы учения Патрика Ньюмена.

– Никому и ничего я не должен, - сказал Беркут. - Понял? Это мне все должны. Я делаю машины, которые эти жуки-мягкотелки сами не в состоянии произвести. Все ударились в совершенствование человеческого сознания, а вот копаться в технике считается чем-то неприличным. Ну и ладно - я занимаюсь тем, что доставляет мне удовлетворение, а на мнение остальных мне, честно говоря, наплевать. Когда-то, еще при существовании обычных людей, я зарабатывал по несколько миллионов в год на продаже одних только электротракторов. А теперь я отдаю эти машины бесплатно, потому что денег в мире давно уже не существует. Пусть люди пользуются моими машинами, мне не жалко. Я ем мясо, потому что оно мне нравится. Ем много мяса, и тебя им угощу. Я проживу миллион лет на этом месте, и мне никогда не будет скучно, потому что у меня есть моя мастерская, мои станки и вездеходы, мои планеры, поднимающие меня в небо, есть мои плантации, мои облака, моя дикая природа. Я наблюдаю природу, понял? И я на даже на полмизинца не приблизился к тому, чтобы понять ту красоту, что меня окружает. Но я сделаю это - мне некуда спешить, у меня впереди вечность. Я ценю эту вечность, в отличие от тебя. Я знаю, что жизнь моя не бессмысленна. Я люблю эту жизнь.