Душа и тело - [2]

— Разве я не говорила тебе, что занималась дзюдо?

— Никаким дзюдо ты не занималась.

— И правда, — уныло согласилась Клер и ухмыльнулась, когда Джэнис подавила смешок. — Ну кто там следующий, или доктор Бартон принял его?

— Доктор Бартон уже закончил работу, и его кабинет в твоем распоряжении. Больше я ничего не скажу, но я бы с удовольствием сама занялась следующим пациентом, если ты хочешь сделать перерыв.

— Я не устала.

— А жаль, — с печалью в голосе сказала Джэнис.

— Как я догадываюсь, он холост и еще не потерял все зубы.

— Он такой, что все равно, холост он или нет, — пылко выпалила Джэнис. Клер рассмеялась и направилась к холлу.

— Но у меня есть хоть минута?

— У него порез на правой руке. И я с удовольствием подержала бы его левую руку, пока ты…

— Я направлю его к тебе для заполнения бумажек, — пообещала Клер и вышла.

За перевязочной находилась небольшая комната отдыха для персонала, туда и заглянула Клер, чтобы переодеть халат. Помыв руки, она взглянула в маленькое чистое зеркало над раковиной. На нее смотрели темно-серые глаза, в которых светился ум и обостренная чувствительность. Мягкая волна черных волос обрамляла овальное лицо с тонкими, почти нежными чертами. Она выглядела скорее эффектной, чем красивой, но это не слишком волновало Клер. Ее больше беспокоило то, что халат несколько мешковато сидел на ее худой, узкокостной фигуре. Когда ей удавалось подобрать в прачечной униформу по фигуре, это было просто чудо.

Она кисло улыбнулась, вытирая руки. Может быть, она успеет немного подрасти до следующей недели, к своему тридцать четвертому дню рождения. Никогда не стоит терять надежду. Не то чтобы ее рост в пять футов с небольшим вызывал неуважение, ей просто надоело чувствовать себя Дюймовочкой среди сотрудников, ведь ей часто напоминали об этом.

Быстро вернувшись в холл, она замедлила шаг у закрытой двери кабинета номер семь, бросила взгляд на имя пациента в подготовленной Джэнис карте и открыла дверь.

Она сразу же перестала ощущать себя женщиной. Она была только врачом, когда перед ней появлялся пациент. Мужчина лет тридцати пяти был очень высокий и худой. Слишком худой. Его фрак небрежно лежал радом на смотровом столе. В темных брюках с широким поясом и белой парадной рубашке, открытой у шеи, он явно не рассчитывал провести этот вечер в кабинете «Скорой помощи». Нетерпение и безысходность застыли на его хмуром лице.

Клер никак не отреагировала ни на его хмурость, ни на красивый профиль. Рука пациента была обмотана куском белой ткани, через которую все еще просачивалась кровь, но ее было не так много, и Клер могла оценить его состояние, не открывая раны. Подойдя ближе, она ободряюще улыбнулась.

— Господин Бранниган? Я доктор Баррет. Вы порезали руку?

— Да ничего страшного, — с раздражением, но уверенно сказал он, — я бы не обратился к вам, но никак не мог остановить кровь. Так глупо получилось… — Он был зол на самого себя и не сразу посмотрел на стоявшего перед ним доктора. — Я порезался разделочным ножом, — рассеянно продолжал он.

Он не намеревался оценивать ее как женщину, и, даже если бы захотел сделать это, в его вкусе были высокие и длинноногие. Но его привлек ее низкий успокаивающий, бархатный голос, а темные лучистые глаза просто приковали его.

Опытным взглядом он окинул ее фигуру, хотя она утопала в бесформенном халате. Не слишком худа и не толста, обворожительно женские линии тела. Худые руки, слегка вздернутый носик и упрямо поднятый подбородок… ему все нравилось. И он с удивлением обнаружил, что она тоже внимательно изучает его, но не как мужчину, а просто как пациента.

Клер отметила хорошо развитые мускулы руки, когда он закатал рукав. Он был худощав, но явно физически крепок. Ее взгляд обратился к его глазам, и на минуту она обомлела от их цвета. Они были не темно — и не светло-синими, а по-ирландски синими. Какой-то непристойно синий цвет. Она рассматривала их, чтобы увидеть, расширены зрачки или нет. При любой травме существует опасность шока.

Зрачки были в норме и явно сосредоточены на ней. Она почувствовала, как внимательно, чисто по-мужски, он рассматривает ее с головы до ног. Наконец их глаза встретились, и она прочла в его взгляде окончательный приговор: можно переспать.

Очевидно, болевого шока не было.

— Вы порезались разделочным ножом? — переспросила она.

— Да! Когда резал лук.

Понимающе кивнув, она размотала повязку и увидела весьма непростую рану в складке ладони. Порез был небольшим, но явно глубоким и болезненным. Она вновь посмотрела ему в лицо, на этот раз более серьезно изучая его. Он не повел бровью, когда она дотронулась до раны, явно давая понять, что он не слабак, который не переносит боли. И все же что-то в цвете его лица беспокоило ее.

— Когда вы набросились на лук, вы больше ничего не поранили? — как бы невзначай спросила она. Его глаза загорелись.

— Мою гордость. И похоже, смертельно. Она не могла удержаться от смеха и вдруг почувствовала, что он сжал левой рукой ее запястье. Она не противилась — Клер часто приходилось видеть, как подобное прикосновение успокаивает больного. Но сейчас это прикосновение вызвало у нее ощущение, не имеющее ничего общего с чувством врача к пациенту, что озадачило ее.