Дурочка - [14]
К нам приходили молодые ребята – лётчики. Они пели и выступали для нас.
Приносили нам гостинцы.
Одного из них я отчётливо вижу перед глазами, как будто не прошло с тех пор столько лет.
Ах, Сергей Сергеевич! Все девочки тихонько умирали от любви к нему.
И у меня тоже щемило сердце.
Какое у него было лицо! Одновременно мужественное и нежное, нос с горбинкой и совсем особые, смеющиеся голубые глаза.
Он обладал неожиданным для военного лётчика качеством, часто краснеть, и был при этом неподражаем!
Именно о таком мужчине мечтают женщины: сильном и робком, уверенном, надёжном и добром.
А если к этому добавить стройную фигуру и военную форму, перетянутую ремнями?
Перед таким все возрасты покорны!
(Мы тоже были женщинами только маленькими и больными.)
Всех остальных лётчиков мы радостно встречали и спокойно провожали, как шефов.
Но Сергей Сергеевич! Это было нечто особенное!
Когда мы обнаружили, что он и Августа Ивановна влюблены друг в друга, мы переживали за них и, забыв о собственной влюблённости, хотели, чтобы они были счастливы.
Наш доктор Августа Ивановна была всегда очень добра к нам, и мы любили её без критики и зависти.
Здесь, в санатории, во мне, распятой на кровати, начала просыпаться женщина.
Иногда я не спала по ночам и выдумывала истории с красивыми мужчинами-принцами, которые, конечно же, все поголовно будут влюблены в меня и с которыми я встречусь как только выберусь из гипсовой кроватки!
Главная мечта здесь была об одном: когда сделают рентген и разрешат встать.
СОН СЕДЬМОЙ.
– Скажи, ГОСПОДИ! Можно ли создать на земле Бога, чтобы почитать и поклоняться ему?
– НЕТ! Это будет дьявол, на пьедестале, спрессованном из голов безумцев, воздвигших его.
Так было всегда!
Самым умным мальчиком в санатории считался Сергей Пан, китайского или корейского происхождения с соответствующей внешностью.
Однажды, после отбоя, мы (я и он) стали при помощи зеркальцев писать зайчиками на потолке (из коридора падал свет) вопросы и ответы. Робкие слова, полунамёками.
Сердце замирало от страха и томления.
Мальчик был умница. Игра захватывала. Мы с волнением каждый вечер ждали отбоя и того времени, когда все дети в палате уснут, чтобы никто не мог увидеть наш потолок с зайчиками. Днём мы вели себя как обычно.
Да и что больше могли себе позволить двое, привязанных (буквально) к постели подростка, читавших в книгах кое-что о любви.
Однако вскоре наша «светлая» любовь открылась и умерла на корню.
Было очень жаль. Это был в буквальном и в переносном смысле «луч света в тёмном царстве»
Как хорошо ждать вечера, если тебя что-то ждёт, заманчивое и таинственное!
Примерно в это время, в одну из ночей, меня мучило какое-то неблагополучие, томление, беспокойство, страх, что-то непонятное.
Я не спала всю ночь, не зная почему.
А утром, когда нам всем раздали судна, как обычно, я, вдруг, обнаружила, что в нём – кровь!
Я не подняла крика, но испугалась и тихо плакала.
Как раз дежурила моя спасительница Полина.
Она меня успокоила и пообещала, что эти «радости» будут теперь повторяться каждый месяц.
Однако, вероятно, в связи с «безоблачным» детством, они повторились только через год, когда я уже ходила.
Как же осуществилась эта несбыточная мечта – встать на ноги?
Через три года после того, как меня «уложили», был сделан рентген, и мне сказали, что всё хорошо.
Сустав в бедре замкнут и не сгибается, что оказывается хороший показатель, а посему завтра меня будут поднимать!
Многие дети не так уж строго выполняли наш строгий постельный режим… после отбоя они вставали и тайком ходили по палате.
Дети, конечно, друг друга не выдавали.
Были даже девочки и мальчики, которые иногда осмеливались ложиться друг к другу в кровати.
Одна девочка Аня Френкель через какое-то время после моей «зеркальной» любви с Серёжей Пан была такой смелой, что после отбоя ложилась к нему в постель.
Что-то такое, особенное было, наверное, в этом Серёже, что влекло к нему девочек.
По-моему там, между прочим, ничего «такого» не происходило, просто они ласкали друг друга.
Не помню, чтобы я особенно страдала от этой «жестокой» измены.
В это время в моих мечтах уже царствовал другой мальчик, которого звали Витя.
(Наверное, до ста лет в моих мечтах будет царствовать какой-нибудь «мальчик», который так никогда и не приблизится к выдуманному в те времена идеалу.)
Так вот, я со своим развитым чувством долга (если сказали нельзя – значит нельзя!) все три года не только не встала, не села, но даже на бок не повернулась.
Я добросовестно отлежала на спине три года. Меня можно было не привязывать.
Но теперь!
Когда мне сказали, что всё хорошо и что завтра меня будут поднимать!
Почему я должна ждать до завтра?
Я попробую сегодня…
Наконец наступило время отбоя. В палате тихо. Спят дети, и отдыхает персонал.
Дрожащими руками развязываю и снимаю ватные кольца, которыми привязаны плечи, развязываю специальную привязь над коленями, осторожно отодвигаю гипсовую кроватку на край постели, медленно-медленно сдвигаюсь на другой край.
Встать очень трудно, так как левая нога совсем не сгибается в бедре и почти не сгибается в колене, остальные суставы как чужие, неподатливые и деревянные.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.