Дурная примета - [74]

— Без проблем.

Следственный отдел при УВД города Курска располагался в старом двухэтажном здании в конце Центрального рынка на Верхней Луговой улице. Вместе с дежурной частью УВД города. То есть, по пути при поездке в областное управление внутренних дел.

— Какой разговор, — согласился опер. — Если машину дают, то подбросим. Звякну.

Он взял постановление на освобождение Крючкова из ИВС и покинул кабинет старшего следователя. Не успел Аверин покинуть кабинет, как пришла Подаркова.

— Привет, а то с утра не виделись, — поздоровалась она, прикуривая сигарету при помощи одноразовой зажигалки, взятой ею со стола Паромова. В ее тонких пальчиках сигарета смотрелась чуть ли не сигарой.

— Привет, — ответил вполне дружелюбно Паромов, однако от насмешливой подначки не удержался. — Когда же теперь с утра увидеться, если ты мне такую бяку подсуропила. Не ожидал, Мариночка, от тебя такой каверзы. Не ожидал.

— И ты туда же, — театрально обиделась Подаркова. — Дежурный Кулинич обвинил в том, что нарушила местное табу — присела на краешек стола — а это, оказывается, дурная примета, а потому и случилось, по моей вине, тяжкое преступление. Опера меня в том же обвиняют. Теперь, вот, и ты.

Она уселась на стул, жадно затягиваясь и выпуская через рот клубы дыма.

— Что, через нос слабо дым пускать? — подметил Паромов. И добавил: — Я в приметы не верю. Ни в хорошие, ни в плохие…

— Женщине не слабо, а некрасиво, — парировала она. — Представить даже страшно, как дым через нос пускаю. Фу, гадость какая! — сморщила симпатичное личико. — Лучше скажи, как дело продвигается? Крюка еще не «раскололи»?

— Не раскололи. И, думаю, не расколют… — ответил Паромов.

— Это почему же? — не поверила она.

— Да примета такая…

— Какая? — усмехнулась Подаркова, только что слышавшая от Паромова, что он ни во что не верит.

— Не при делах! — По слогам, нараспев произнес Паромов.

— Как, не при делах, — усомнилась она, — а кровь, а побои, а следы драки? Я же сама к нему в гараж на осмотр места происшествия вчера утром выезжала! Видела.

— Бывает. Но не все то золото, что блестит. И не всегда к истине ведет то, что на поверхности лежит. А ты в курсе, что у Смирновых еще и автомобиль пропал?

— На самом деле? — округлились миндалевидные глазки Марины Юрьевны. — Вот так посидела попой на краешке стола… — посетовала она на себя.

— Брось, твоя попа тут не при чем. Хотя, конечно, такой попе, — Паромов сделал вид, что собирается погладить данную часть тела Подарковой, — место не на столе, а в кроватке…

— Голодной куме одно на уме, — улыбнулась, отстраняясь, она. — И что, висун будет?

— Не обязательно — висун. Есть и другие подозреваемые.

— Все-таки есть?

— Работаем, — поскромничал Паромов. — Вот собираюсь съездить в городской следотдел, кое-какие материалы отксерокопировать.

— Тогда мешать не буду, — встала со стула Марина Юрьевна, машинально, чисто по-женски, оправляя рукой юбку. Загасила в пепельнице окурок, резко, почти по-мужски, раздавив его до самого фильтра.

— Удачи тебе.

— И тебе.

Уж такие они, следователи. Своей работы не впроворот, но и товарище не забывают. А участие, оно никогда и не кому не мешало, обузой не было. Не только опера славны своей взаимовыручкой. Отделовские следователи им в том не уступят. А если желают удачи, то знают, что в следственной работе без удачи никак нельзя. Удача нужна всем. И операм, и участковым, и следователям.

НА КОВРЕ У НАЧАЛЬСТВА

— Разрешите? — постучавшись, вошел Паромов в кабинет начальника городского следственного отдела подполковника юстиции Озерова Юрия Владимировича.

— Проходи, присаживайся, — привстав со своего кресла, протянул руку для рукопожатия Озеров.

Поздоровались. Паромов присел на один их мягких и крепких стульев — не то, что в отделе, где все давно обветшало, обтерлось и потускнело.

— Рассказывай, что привело?

— Да, вот, за вашим разрешением пришел, чтобы на ксероксе снять несколько копий — необходимо выделить материалы из уголовного дела по причинению тяжкого вреда здоровью Смирнову в дознание… — объяснил Паромов причину своего «визита» и пояснил: — В отношении Крючкова, задержанного как подозреваемый. Подозрения в отношении его не подтверждаются, зато хулиганство налицо. — Постарался вкратце, но в полной мере доложить начальнику СО Паромов суть проблемы.

— Я в курсе этого дела, — остановил подчиненного Озеров, — но раз пришел, то давай уж докладывай поподробнее. Как продвигается расследование, какие версии отрабатываются, как осуществляется взаимодействие, какие, наконец, перспективы? Отксерокопировать несколько страниц всегда успеешь.

Паромову ничего не оставалось делать, как обстоятельно доложить ход следствия по данному делу. Слушая следователя, Озеров пролистывал материалы данного дела, читая текст бегло, по диагонали. Раза два или три он потянулся к подставке с перекидным календарем, карандашами и шариковыми авторучками, взял оттуда листки для заметок и заложил между страниц.

«Наверное, увидел погрешности в оформлении документов, — отметил про себя Паромов, не прерывая доклада, — а я ведь просматривал, и вроде все было нормально».

Озеров Юрий Владимирович был выходцем из Промышленного РОВД, точнее из следственного отделения этого отдела. О нем и о его товарище Михалеве Владимире Викторовиче, также работавшем следователем в Промышленном отделе милиции в восьмидесятые годы и бывшем одно время даже начальником следственного отделения (сменил Крутикова, когда тот перешел в областное УВД), о их скрупулезном и педантичном отношении к работе ходили легенды. Чего греха таить, следователям приходится много писать, и порой, торопясь, допускали и они какие-нибудь погрешности. Вот эти погрешности приходилось убирать. Хорошо, если во время чтения документа обнаруживался тот или иной казус, к примеру: попутал следователь имена подозреваемого и потерпевшего, или их фамилии в тексте, — обнаружили, сделали сносочку, уточнили вместе с допрашиваемым. А если это выявилось без фигуранта дела или в каком-нибудь печатном тексте? Тут уж сносочку не сделаешь, уточнение не внесешь! Тут только подтирать да подчищать надо. Все эту операцию делали кое-как, лишь бы — лишь бы, первыми подручными средствами. Михалев и Озеров на такой случай имели целый набор инструментов: тут и хирургический скальпель, и пинцетик, и несколько бритвенных лезвий, и набор эластиков, и десяток авторучек и стержней, чтобы даже цвет красителя не отличался от оригинала.