Дурная кровь - [46]

Старик смутился, мне показалось, он сейчас расплачется. Но вместо этого он поглядел в бинокль и указал на причал, где собралось много народу. Я посмотрел в указанном направлении, но не смог различить ничего, кроме старого построенного в викторианском стиле домишки с бледно-голубой железной крышей. Тогда старик протянул мне бинокль. Теперь я разглядел Коулма, который сидел на голубой скамейке у сарая. Он курил сигарету и говорил с кем-то по мобильнику. Иногда он поглядывал на часы, как будто кого-то ждал.

Я отдал старику бинокль. Он кивнул и слегка поклонился. Потом продолжил осмотр окрестностей, временами бросая мутный взгляд на водную рябь.

Я повернулся, чтобы уйти, и обнаружил за спиной Сирила Лампки с беспокойной улыбкой на пухлом розовом лице. На нем был желтый хлопчатобумажный костюм «сафари» с горчичного цвета галстуком. Выглядел он, как и прежде, будто нарядился для спектакля. Но в этот раз он играл другую роль.

– Мистер Лоу. Королевский клуб весьма сожалеет… выражает глубочайшее одобрение и поддержку той работе, которую вы провели, – сказал он притворным елейным тоном священника в светской гостиной. – Если бы мы хотя бы на секунду представили в тот день, что должно произойти, точнее – что произошло… такое происшествие вообще не должно… остаться в памяти общественности Королевского клуба… если я чем-то могу помочь вам или семейству Доусонов… такие печальные события… – продолжал он, подкрепляя свои незаконченные фразы ужимками, выражающими печаль, и хлопая рыжими ресницами.

– Где яхта Питера?

– В ангаре. Как только полицейские закончили… техническую проверку, мы решили, что лучше всего… убрать ее с глаз долой… всегда есть опасность, что могут что-нибудь украсть… нездоровый интерес…

– Кто это? – спросил я, указывая на седобородого старика, который теперь отдыхал на берегу, разглядывая море.

Лицо Сирила тут же приняло высокомерное и одновременно страдальческое выражение. Он опять закатил глаза.

– Его называют Капитан Привидение. Он самый старый член клуба, нам никак от него не избавиться. Казалось бы, давно пора отойти от дел. Но он уверен, что все остается по-прежнему. Ну, по крайней мере, он появляется здесь всего раз в год, на годовщину.

– Годовщину чего?

– Годовщину того, как утонул его брат. Упал за борт. Оба, думаю, были пьяные, и случилось это поздно ночью. Вообще выходить в море не стоило. Они были двойняшки, отмечали двадцать первый день рождения, и в подарок от родителей получили яхту. Как раз после войны. Оба служили в Королевском флоте. Один слишком напился и не смог плыть. Утонул. Второй слишком напился, чтобы спасти первого. Поэтому выжил. Мама мне много рассказывала про них. Как один ревновал к невесте другого и поэтому толкнул брата за борт, а потом выдал себя за брата, чтобы жениться на девушке. Когда она поняла, что ее обманули, год спустя, вывела яхту в море во время прилива, чтобы найти свою потерянную любовь. Так мама рассказывала. Их тела так и не нашли. И лодка тоже исчезла.

– Итак, он приходит сюда каждый год, чтобы… что?

– Раньше он приходил каждый день. Но, действительно, зачем? Найти их? Его мучают угрызения совести, или это ревность? Ведь, в конце концов, он остался один, а они соединились – после смерти. И этот бинокль. Неужели он действительно верит, что заметит их на горизонте, как они вместе плывут домой – брат и жена, чтобы простить его?

Тон Лампки стал трепетным и задушевным, как будто он читал любимые стихи.

– Если бы он их заметил, то как бы поступил? Поприветствовал и убил бы снова?

– Не говорите об убийстве, мистер Лоу. Никого ни в чем не обвиняли. Мамочка такая сплетница. Они с подружками вполне могли выдумать всю эту историю. Но, полагаю, любая крупная компания должна иметь настоящую тайну. Капитан Привидение – это наша тайна.

– Да, он выглядит как заколдованный.

– Ну да. Это все очень печально, на мой взгляд.

Сирил покачал головой, как будто печаль была тем чувством, которое деловые люди просто не могут себе позволить. Блондинки на террасе галдели, словно стая чаек, их резкий смех пронзал дневное небо с таким звуком, словно кто-то ногтями проводил по доске. Капитан Привидение взглянул на них с неожиданным страхом, потом отвернулся и снова погрузился в свое одинокое дежурство, уткнув взгляд в воду. Интересно, чье лицо он видел в отражении – свое или брата? Может, он и сам уже не мог вспомнить, кто из них двоих – он.

Коулма-лодочника звали Коулм Хайланд, как сообщил мне Сирил. Когда я уходил из клуба, он все еще сидел у голубого сарая. К тому времени, как я забрался на стену, идущую вдоль верхнего причала, он ушел, но недалеко… Я пошел следом, сокращая дистанцию между нами до пятнадцати метров. Сначала мне показалось, что он возвращается на работу, но Коулм прошел мимо клуба и свернул направо, к морю. Перешел железнодорожный мост и спустился ко входу в новую паромную станцию – блестящее стальное сооружение, которое я никогда раньше не видел. Еще раз повернув направо, он перешел пути и вышел на пустынную дорогу, где местами в расщелинах росли трава и небольшие кусты. С одной стороны дороги, за низкой каменной стеной, бежали рельсы, по которым никто не ездил. Потом шла стена повыше, а за ней начиналась гавань. Впереди, у западного причала, были видны полукруглый ангар для паромов, который я помнил с детства, и заброшенные сараи. Снаружи был припаркован белый фургон.