Дурная кровь - [23]

Ее глаза наполнились слезами. Потом она подняла ладони кверху, встряхнула головой и улыбнулась. На стенах висели детские рисунки, фото в рамочках, где они были изображены на отдыхе… На столе валялись остатки еды. Когда я работал с разводами, обычно речь шла о «семейном очаге», но люди почти всегда врали. У родителей не хватило для его поддержания любви, удачи, везенья или еще чего-нибудь. У Дэйва с Кармель все устроилось. Я смотрел на фотографии детей: трое мальчиков четырех, шести и восьми лет и маленькая девочка с копной белокурых волос.

– Сколько лет дочке?

– Сэйди всего два. А ты так и не решился обзавестись потомством?

Я пожал плечами и постарался изобразить многозначительную улыбку.

– Это никогда не поздно, к тому же для мужчины, – сказала Кармель. – Хотя с годами становится все труднее.

Наверху раздались грохот, ликующие вопли и завывания от боли.

– Н-да, я не стану тебя уговаривать… А вот и Дэйв! Надеюсь, у тебя для него хорошие новости. Он сказал, что немного прокололся. – Она подмигнула мне и пошла наверх успокоить шалунов. Я вышел на задний двор, где Дэйв воевал с двухметровым кустом роз. Он выкопал последний корень, выдрал куст и швырнул его мне под ноги.

– Ты сегодня целый день делаешь из меня шута.

– Ты теперь счастлив? – спросил я.

– Нет. Но, по крайней мере, я выгляжу не таким идиотом, как ты, – ответил Дэйв.

Дэйв далеко не глупый человек, но у него удивительно тупая ухмылка.

– У Фионы Рид был унылый вид, да? – спровоцировал я.

Дэйв в мгновение ока подскочил ко мне и вцепился в лацканы моего пиджака огромными ручищами. Я едва успел ухватить его за запястья.

– Не балуй со мной, Эд. Я служу в полиции со школы. Пять лет был детективом-сержантом, метил в инспекторы. И получил то, что получил, работая в полиции, а не в политике. Меня считают хорошим копом, а не офисным жуликом – вот что мне важно! Поэтому когда ты компрометируешь меня перед старшим по званию, когда ты проникаешь на место преступления якобы по моему разрешению, это полное дерьмо. Можешь проваливать в свои Штаты и делать все, что тебе в голову взбредет, но здесь – мой город и моя жизнь, поэтому не делай из меня посмешище. Ясно?

– Я понял. Теперь отпусти меня.

Дэйв убрал руки, я оттолкнул его и повернул назад, к дому. Кармель наблюдала за происходящим в кухонное окно. Я фальшиво ей улыбнулся, оглянулся и увидел, что Дэйв сделал то же самое. Второй раз за день эта женщина закатила глаза, тряхнула головой и ушла. Лицо Дэйва приняло бульдожье выражение.

– Чего ты хочешь, Эд?

– Сеозам Маклайам был убит? Когда стало известно, что он исчез?

– Это дело полиции.

– Естественно. Я думаю, что последний человек, с которым Питер Доусон встречался перед тем, как исчез, был советник Маклайам. Я знаю, что у Доусона была с собой огромная сумма денег, которые ему достались напрямую от Джорджа Халлигана. Полагаю, что по крайней мере один советник из совета графства Сифилд связан с Питером Доусоном. И, возможно, это все имеет какое-то отношение к гольф-клубу Каслхилла.

– Да? – произнес Дэйв, тяжело дыша.

– Видимо.

– Просто домыслы, и ни хрена больше.

Дэйв повернулся ко мне спиной и направился к дому. Но Кармель не совсем покинула нас: она вышла с двумя бутылками пива и поставила их на столик в саду. Сказала что-то Дэйву и вернулась в дом. Он сел за стол и схватил бутылку. Я присоединился к нему и взял вторую.

– Кармель говорит, что мне нужно быть с тобой терпеливее, потому что ты только что потерял мать, – пробурчал Дэйв.

– Не прошу никакого снисхождения.

– Просишь.

Дэйв наклонил бутылку и сделал большой глоток. Это было чешское пиво «Старопрамен» – холодное и крепкое. Он стер с губ пену тыльной стороной широкой ладони.

– Еще Кармель думает, что у меня нет друзей.

– Почему она так думает?

– Потому что у меня их нет.

Не было нужды что-либо объяснять. У копов редко бывают друзья. Они вращаются в компании других копов, которые с полуслова понимают друг друга, у них есть семьи, и этого вроде должно быть достаточно… Но все это не заменяет крепкую мужскую компанию из старых друзей. Некоторое время мы просто молча пили.

– Каковы факты, Эд? – спросил Дэйв таким тоном, словно не ожидал ответа.

– Я знаю точно, что Халлиганы дали денег Доусону.

– Халлиганы уже давно крышуют Доусонов. Так что это не новость.

– Что? Халлиганы легализовались?

– Не совсем так. Но такой уж у них бизнес. Каждый цент от продажи наркотиков отмывается очень быстро – сдача квартир внаем, такси, парикмахерские, пабы… Пока еще никто не смог зацепить Джорджа Халлигана.

– Они все еще торгуют «иллюзиями», не так ли?

– Тебе виднее. Это ведь твой старый приятель Томми Оуэнс работает на них.

– И вы позволяете им проворачивать такие дела?

– Мы? Национальная комиссия по борьбе с наркотиками. Мой начальник, Кэйси, был очень рад относительному перемирию, но вмешался этот Союз: «никакой терпимости, нужно вымести наркотики с улиц» – понимаешь, чтобы набрать хотя бы необходимый минимум голосов на ближайших выборах. И вот парочка дельцов орудуют два-три года. Толстяка сажают на пять лет за незаконное владение огнестрельным оружием, и что происходит? Негодяи со всего города видят освободившееся местечко на рынке, выползают из своих щелей и рыскают вокруг Халлиганов. Бланчадстаун, Блэккрос, Клондалкин, Чарнвуд – все они пытаются захватить власть. Результат? Полный беспредел. Пятнадцать убийств за два года. Конечно, Союз послал к черту все благие намерения. Понимаешь, партия кокаина на полмиллиона… Поднялась большая шумиха, – да-да, теперь-то уж проблема с наркотиками будет решена навсегда, спасибо парням! Тем временем мы ждем, когда же Толстяк выйдет. Он выходит, и все меняется. Пойми меня правильно, этот Халлиган – кусок дерьма, я жду-не дождусь, когда увижу, как он гниет в могиле, но пока мы не найдем возможность – законную! – решить проблему с наркотиками, нам придется мириться. Делать вид, что мы ослепли. К тому же – чего жаждет общество? Я имею в виду, кто покупает марихуану и кокаин? Люди, принадлежащие к среднему классу. Если мы перекроем источники, поднимется шум.