Духовные учителя сокровенной Руси - [116]
Если уж преследованиям подвергались подвижники, не отрицавшие своей принадлежности к господствующей церкви, то что можно было ожидать в отношении инакомыслящих? В царствование Николая I они вообще были приравнены к государственным преступникам. Однако чем сильнее были преследования, тем больше росла популярность подвижников в простом народе, поскольку преследования всегда понимались, как подтверждение праведности и святости – не в силе Бог, а в правде! А потому росло число катакомб, пещер и землянок, росло и число почитателей пещерных подвижников.
Так, в конце 1860-х гг. в Астраханской губернии появилось некое «странническое духобратство», основанное крестьянином Верхне-Ахтубинского села Андреем Лукьяновым, который удалился за полверсты от своей деревни и поселился в убогой землянке. Многие стали приходить к Лукьянову и слушать его беседы и наставления. Некоторые оставались у него жить. Вырыв в подземелье яму и сделав потайную дверь, Лукьянов начал удаляться в этот «тайник», расширял его и, в конечном итоге, устроил себе пещеру. Внутри пещеры он обустроил моленную комнату, которую обставил дорогими иконами, повесил перед ними лампады и поставил аналой. Перед аналоем постоянно стоял чтец и читал Псалтырь или каноны. Эта потайная моленная была доступна всем, кто искал уединения. Рядом с первым зданием вскоре появилось второе, полуоткрытое здание со множеством потайных дверей и подспудных выходов. Здесь Лукьянов со своими единомышленниками по примеру древних отшельников проводил время в подвигах. По прошествии десяти лет образовались громадные пещеры, по своему плану похожие на киевские. С приездом в пещеры еще одного странника Логина Майкова прибыло в пещеры еще 20 девиц-черниц, которые составили сестринское «духобратство». Образовался самый настоящий подземный монастырь, ставший крупным духовным центром странников-пещерников. Существовало и множество других подобных пещерных монастырей вдоль Волги и Дона. Они получали название «Сионов», «Новых Афонов» и иных священных для православного человека мест. Многие из них просуществовали вплоть до новых, хрущевских гонений 1960-х гг.
Сейчас странников осталось мало. Точное их количество в силу самих особенностей согласия определить трудно. Однако отдельные общины есть в Астраханской, Пермской и Кировской областях, на Севере России, в Республике Коми, на Урале, в Сибири, Казахстане и Киргизии. До начала 1980-х годов страннические келии были и в Москве, а не так давно мне даже довелось встретить одного странника в Петербурге.
«Каждое новое поколение странников анализирует ситуацию в России со второй половины XVII в. до современных ему событий и приходит к выводу, что переживаемое в данный момент время является последним, знаменующим конец мира, человеческой истории и предваряющим Страшный суд. Сегодняшние странники так же, как и их предшественники, уверены, что „теперь осьмая тысяща лет скоро приход Господний и придет Христос“. Утверждая, что дата Второго Пришествия Исуса Христа не известна никому, бегуны удивительно точно сохранили присущее средневековью настроение постоянного ожидания конца света и убеждение, что спасение можно получить не только религиозными подвигами, но и через Божественную благодать, сообщаемую верой и церковными таинствами. Это побуждает их в который раз доказывать пагубность и необратимость изменений в вере „хотя бы и одной буквы“»[176].
Опыт страннического согласия оказался поистине бесценным. Он воочию показал, насколько устойчивой и жизнеспособной системой является христианская Церковь, созданная (подумать только!) 2000 лет назад. Ее можно лишить иерархии, всех гражданских прав, возможности легального существования, но она, тем не менее, будет продолжать свою жизнь, причем в ряде случаев само собой, стихийно происходит возрождение некоторых принципов и институтов, основательно забытых еще с тех времен, когда Церковь была официально признана в Римской империи. Воистину: Церковь – не в бревнах, а в ребрах!
На примере филипповцев и странников особенно хорошо видно, что новые старообрядческие согласия возникали чаще всего не из «гордыни» и «желания разделения» (как пытались представить дело синодальные миссионеры и официальные историки), а совсем по другим причинам. Секуляризация, обмирщение части старообрядческих обществ, отвыкших жить в условиях суровых гонений и терявших бдительность по отношению к враждебному окружению, заставляла наиболее последовательных староверов искать новых, более «тесных» путей, а точнее – возвращаться на старые пути, давно известные еще со времен первых христиан.
Однако «мир» наступал, и оставалось все меньше спасительных островков благочестия, где можно было бы существовать независимо от антихристовой власти. Приходилось и этим, наиболее радикальным староверам идти на определенные компромиссы с «миром», а где-то и лукавить перед своей совестью. Со временем стало очевидно: эскапизм, попытка убежать от этого мира является лишь временным решением проблемы. Десятилетиями скрывалось семейство Лыковых в глухой сибирской тайге, но антихристова цивилизация все же настигла его, принеся с собою смерть. Современное староверие, чтобы выжить, видимо, должно идти по иному пути. Каким он будет? Покажет будущее. Одно лишь понятно: бежать уже некуда – разве что в космос. Другой путь, обратно в мир, неизбежно связан с определенными потерями. Однако в силу самой исторической логики за всяким уходом неизбежно следует возврат.
