Духовные учителя сокровенной Руси - [115]

.

Было распространено среди старообрядцев и учение о непрерывном совершении молитвы Исусовой («умном делании»). «Аще бо кто молитву сию Исусову, требуя ея глаголет, яко же из ноздри дыхание непрестанно исходит, тако и молитву сию да глаголет непрестанно; и тако по перьвом лете вселится в него Дух Святыи; по другом же лете внидет в него Христос, Сын Божии; по третием же лете приидет к нему Отец; и вшед в него, и обитель в нем сотворит Святая Троица; и пожрет молитва сердце человеку тому, и сердце пожрет молитву, и начнет клицати непрестанно сию молитву днию и нощию и будет свободен человек той от всех сетей вражиих о Христе Исусе Господе нашем, Ему же слава, со Отцем и с Пресвятым Духом, прежде бе, и ныне и присно и вовеки веком, аминь»[172].

«Понимание мира как царства антихриста, бегство из него, жесткий аскетический образ жизни, и в довершении всего этого – молитвенные практики в землянках, а в некоторых братствах и смещение режима бодрствования – ночные работы, порождают… мощнейшее эмоционально-интеллектуальное напряжение, которое может сопровождаться необычными ощущениями. Экстремальный образ жизни бегунов не может не порождать „особые состояния сознания“: эмоциональные подъемы, связанные с „ощущением Бога“»[173] (вспомним старца Никиту Семеновича).

Традиция строительства пещер и пещерножительства – достаточно древняя. Она существовала в различные исторические эпохи, угасала и возрождалась вновь по самым разным причинам, но наибольшее развитие получала в века гонений: во времена гонений на первых христиан, во времена никоновско-алексеевских гонений на староверов, во времена николаевских гонений, во времена советских гонений… С другой стороны, когда гонения на Церковь утихали, и наступало затишье (увы! неизбежное предвестье грядущего обмирщения), начинался обратный процесс – отток наиболее неравнодушной части верующих, понимавших всю пагубность секуляризации и уходивших искать личного спасения в пустыни и пещеры.

Колыбелью русского монашества была Киево-Печерская лавра, и ее пещеры явились образцом для всех последующих пещерокопателей, которые стали во множестве селиться в Нижнем Поволжье и Нижнем Подонье. После начала никоновской реформы начинается массовое переселение старообрядцев в низовья Волги и область Войска Донского, где контроль новообрядческой церкви и государства был ослаблен. «Создание уединенных старообрядческих скитов, в том числе и пещерных, становится выражением несогласия с проводимой государством политикой, вместе с тем возобновляется весьма архаичное представление о пещере как убежище и сакральном, и от преследования светских гонителей»[174].

Хотя пещерокопатели так же, как и странствующие, могли встречаться среди представителей различных старообрядческих согласий, особое значение эта форма подвижничества получает у странников-пещерников. Говоря о том, что «нечестием людей на тридцать сажен осквернена земля», пещерники проповедовали уход в пропасти земные, в вертепы, в пещеры. «А по времени антихриста, – учили они, – спасающиеся будут только в горах, вертепах и пропастях земных, посему желающий спастись должен удалиться от мира в горы и пропасти». Пещерники рвали связи с «миром антихриста» и уходили спасаться в пещеры. Правительство пыталось пресечь их деятельность, а потому пещерокопательство всегда находилось под его неусыпным контролем – даже пещерокопательство среди новообрядческих монахов. В 1720 г. вышел царский указ, запрещавший затворничество, столпничество и другие, особо суровые индивидуальные формы аскетизма, которые могли бы усилить авторитет личности подвижника в ущерб падавшему все ниже авторитету господствующей церкви. Однако избравшие «тесный путь» спасения подвижники по-прежнему продолжали пользоваться среди народа особым почитанием. Это всецело относится и к пещерным жителям.

В этой связи характерен один случай, имевший место в XIX в., – дело о Белогорских пещерах, основанных Марией Шерстюковой. «История отношений Шерстюковой с властью демонстрирует, какими критериями руководствовались духовная и светская власть, признавая либо запрещая те или иные культовые пещеры. Мотивация пещерокопания являлась одним из существенных критериев в признании Синодом того или иного пещерного комплекса. Особый интерес представляют материалы допроса Марии. Преосвященный, получив информацию о копании козачкой Шерстюковой пещер, осведомился, какого звания и какого образования пещерокопательница. Опасаясь, что Мария по своему „необразованию“ не посеяла в собиравшемся к ней народе превратных понятий о христианской вере, он советовал Марии прекратить копание пещер, молиться дома и не вводить в соблазн народ. Тем самым архиерей повторил рекомендации благочинного, о. протоиерея Матвея Яковлева. Поскольку Мария не вняла предупреждению, состоялся суд, который должен был решить, не носит ли труд пещерокопательницы мошеннический либо еретический характер. Основные обвинения, предъявленные Шерстюковой, были следующие: с какой целью она начала рыть пещеры; зачем рассевает семена суеверия в народе; зачем выманивает у народа разные жертвы; и посылает от себя по селам собирать подаяние; зачем в пещерах производится продажа ладана и восковых свечей. Суд обратил внимание на то, что Мария „учила“ народ „как молиться и спасаться“. Ответы Марии отрицали причастность ее к мошенничеству и сектантству: рыть пещеры начала для собственного спасения; суеверия никакого не рассеваю; приносимые жертвы принимаю для своего существования, для украшения своих пещер; сама же никогда не прошу и никого не посылаю от себя просить; отказываться от того, что приносит народ, не могу, обижается народ; ладан и свечи продаю по усиленной просьбе тех, кто приходит осматривать темные ходы пещер, что выручаю, раздаю бедным. В результате суд оправдал Марию, но пещеры рыть ей запретили. Причины прежние: необразованность Марии, сильная популярность пещер в народе»