Духовные беседы - [39]

Каждый человек, при всей своей неповторимой персональности, все-таки является как бы представителем определенного класса или рода людей. И когда мы научимся в этих монастырских пределах единству, тогда я буду благодарен Богу и тогда мой долг будет исполнен пред вами. Итак, если вы в молитве за жизнь нашего монастыря достигнете того, что она, наша жизнь, пусть отчасти, но все-таки будет сообразной заповедям Христа, то раскроет Бог перед нами двери — и мы сможем вместить в наше сердце уже несравненно большее число людей и с несравненно большею любовью.

В чем трудность моего положения? — Я поставил для себя невозможную задачу — быть проводником духа нашего духовного отца Силуана. Сам я не достигаю его состояния. Но я хочу, чтобы все вы достигли именно состояния Силуана: не какого-то интеллектуального, просто отвлеченного мышления, а реального состояния нашего духа. Отсюда, в силу этой любви к каждому члену нашей семьи, рождается желание послушать всякого другого человека.

Мы не можем избежать законов общественной жизни человечества на Земле. И одно из их проявлений есть то, что, молясь за всех, мы в большей степени молимся за тех, на кого пала большая ответственность, то есть за игумена и за духовника. Попробуйте иметь в сознании своем мысль: «Такого игумена и таких духовников дал нам Бог». И учитесь постепенно следовать им, так, чтобы совесть наша действительно не укоряла нас ни в чем. И тогда придет извещение от Духа Божиего, что мы спасаемся. Старец Силуан сказал об этом в таких словах: «Я стал делать, как научил меня Господь, и ум мой очистился, и Дух свидетельствовал спасение». [103]

Что есть трудного в нашей церковной жизни? — Часто люди, занимающие ответственные места, настаивают на своем частичном понимании как на чем-то окончательно совершенном и отвергают все другое. Но вот апостол Павел пишет, что хотя есть разные служения у людей, но все должно быть по Богу и приводить к единству и к любви (см. 1 Кор. 12:6 след). Всякое появление разделения нарушит нашу жизнь и не даст нам спасения. Если мы просим Бога в молитве о чем-либо и кто-то другой, а не мы, «реализовал» эту молитву, то мы отвергаем всякую идею «почему не я?». Бог услышал мою молитву и сделал то дело, о котором я молился, хотя и кто-то иной реализовал его. И если это дело приводит к славе, то я не буду завидовать его славе. Пусть он получает славу за сделанное, а для меня важна реализация нашей общей цели. А цель наша — единство духа в вечном порыве любви в Боге вечном, когда не будет больше времени, согласно клятве Ангела в Апокалипсисе: «и клялся... Ангел... что времени больше не будет» (см. Откр. 10:5–6). И тогда уже нет никаких колебаний, но вся жизнь — и Бога, и всех людей — есть моя жизнь, хотя я ничего не сделал. Вы понимаете этот оттенок: одно дело — «чтобы было по-моему», как диктует наша страсть честолюбия, или властолюбия, или стремления к доминации; [104] и другое — когда человек свободен от этого стремления к доминации, и кто бы ни сделал доброе дело — «да будет вечно благословенно Имя Бога нашего!».

Вы, может быть, скажете, что я говорю какие-то вещи, которые неясны, и надо было бы указать на конкретные случаи. Но, взяв конкретный случай, мы упускаем из виду сам принцип жизни.

Как я пишу в книге: старец Силуан, наш отец духовный, держался такого правила — если ему было дано после видения Христа жить все человечество в сердце своем, то он хотел сохранить это на всю жизнь. [105] Так и мы, при наших слабостях, при нашей мысли о самих себе, должны как-то освободиться от всякого эгоизма... Я не думаю, что это дело можно совершить за несколько минут. Для этого надо много молиться, и страдать, и жить — так, чтобы это вошло в наше существо как его свойство и состояние...

Я все время пытался говорить, прося Бога открыть вам настоящее содержание моего слова. Молитесь, и Бог вам откроет настоящий смысл того, что я сказал. Молитесь и старайтесь усвоить это.

Когда мы говорим об конкретных образах в молитве, то, по существу говоря, мы молимся еще несовершенно. Молитва выше образов конкретных, это — чистый ум. Когда мы перейдем в другую сферу и будем жить уже вне времени и вне пространства, но сверхвременно и сверхпространственно, там не будет образов конкретных, а только — состояние, которое превосходит всякую форму. Вот почему так трудно говорить, выражая это нашим словом...

Итак, пожалуйста, без того, чтобы это видели приходящие к нам, то есть не проявляя внешне, — молитесь постоянно и за пришедших, и за живущих, и вообще за все наше существо. И тогда молитва от простых вещей, маленьких и повседневных, постепенно будет восходить до молитвы о всем мире. Молитесь и за меня. Я тридцать лет молчал и только теперь, перед уходом, решаюсь говорить.

И пусть каждый из вас делает все, как для своей семьи. Отец или мать семьи живет всю семью в сердце своем, всех детей вместе, все условия общественные, а дети беззаботно заняты чем-нибудь частичным...

Беседа 16: Богопознание и становление персоны [106]

Молитва спасает от давления материи. Трагедия незнания Бога. О нищете духовной. О пределах возможностей твари. Персональность Абсолюта как основа богоподобия человека. О предвечном замысле Бога о человеке во Христе. Проблема повторения молитв. Боговидение как цель монашества. Ис. 11:1–2. Проблема персоны еще не решена. Молитва о всем Адаме есть выражение персоны. Монашество и школы пророков. Об умалении измерений христианства. О двух родах смирения. О хранении вдохновения.